Заблаговременно отправленный в ванную Лем ее приготовления пропустил. Мария волновалась, в данный момент ей казалось, что самый первый ее раз она пережила с меньшим мандражом. Наручи и поножи лежали на белой простыне в четырех точках, стальные цепи отражали свет от своей поверхности, пропустить их невозможно. Зрелище казалось эстетичным в определенном спектре восприятия.
Распаренный после душа с влажными волосами, Лем заметил цепи и браслеты сразу же, не притворялся, что их не существует, не отводил глаза. Наоборот, поспешил ближе, начал рассматривать пристально. Его непосредственность отчасти обусловлена доверием и еще не до конца растраченной невинностью. Он не разбирался, но он не боялся Марию, ее действий по отношению к себе. Девушка в его жизни выступила причиной многих хороших изменений.
- Что это такое? – взяв в руку один из наручей обернулся Лем к ней, сверкая глазами от любопытства.
- Я собираюсь тебя сковать ими, - открыто проговорила Мария, подходя к нему ближе, не слишком торопясь, будто втайне опасаясь спугнуть.
- Зачем? – продолжал выспрашивать Лем.
- Чтобы ты не мог пошевелиться и тогда я сделаю с тобой все, что захочу, - продолжала откровенничать девушка, удивляясь сама себе, в другое время она бы уже перешла к жестким приказам, не подумав объясняться.
- Я не стану, если ты скажешь, - наивно пообещал парень, демонстрируя на редкость взвешенное и доброжелательное отношение к ситуации, перспективы явно не казались ему подавляющими и страшными.
- Не всегда получается, рыженький, - усмехнулась девушка, приблизившись вплотную и коснувшись кончиками пальцев его рельефного живота. – Помнишь, как я брала тебя в рот в ванной? Я собираюсь повторить, но подольше.
Продолжать ради Лема не стоило, намека оказалось достаточно, чтобы он быстро, охотно и без понуждения забрался на кровать, усевшись посередине, нетерпеливо поглядывая на Марию.
- Ложись на спину, дорогой, головой на подушки, располагайся поудобней, - умилилась его готовности подчиниться Мария.
Села рядом с ним, еще погладила везде по рукам, плечам, грудной клетке, также прикасаясь лишь кончиками, самыми краешками, подушечками пальцев. Она не носила длинных ногтей, оставляя самый минимальный размер, ей казалось неудобным, слишком сложно становилось работать руками. Вот и теперь, наручники расстёгнуты, она обняла кожаной полоской щиколотку Лема, пропуская язычок ремешка через две тугие пряжки, закрепляя достаточно плотно, но оставляя примерно полсантиметра между браслетом и телом, нельзя слишком сдавливать. Марии удалось не ошибиться с выпуском цепей, подбирать не пришлось. Лем вынужден раздвинуть ноги, растянутый снизу. Мария забралась на него сверху, прижимаясь грудями к его грудине, вздымающейся в глубоком и слишком частом дыхании.
- Боишься? – спросила прямо в губы, низко наклоняясь над его лицом.
- Нет, - почти не солгал Лем.
Строго говоря, подобную амуницию, которую сейчас использовала Мария можно снять самому, даже оставаясь распятым на кровати и действуя одной скованной рукой. Правда, времени на колупание ремешков уйдет порядочно, не меньше получаса, недаром они сделаны настолько плотно притертыми друг к другу, тугими и жесткими. Находящаяся рядом домина запросто заметит и в ее воле не позволить самовольничать. Им нужно так в самом начале, иллюзия, видимость, фикция возможного освобождения, до настоящих стальных оков прямо из арсенала правоохранителей следует дорасти.
Цепи на руках Лема оказались слишком свободными. Обдумав как следует, Мария решила их подтянуть. Фиксация ног имела в данном конкретном случае большее значение, но вся конструкция взаимосвязана, стоит Лему сдвинуть зад ниже, ноги тоже обретут совершенно ненужную амплитуду движения. Два из заранее заготовленных карабина пригодились, защелку на них она не стала дополнительно закручивать, чтобы снять быстро в случае необходимости.
- Вот и все, ты мой, - удовлетворённо оглядев скованного Лема, прикрыла глаза низко промурлыкала Мария. – Послушай правила, рыженький. Я как следует тебе отсосу, но кончать можно только с моего разрешения, Лем. Вряд ли у тебя без меня получится, однако я хочу, чтобы ты меня предупреждал, если подойдешь слишком близко к краю. Ты хороший мальчик?