Возвращаться домой стало приятно, поймала она себя на мысли, сидя в комфортном водительском кресле автомобиля, полностью уступив управление автопилоту. Ее ждет красивый парень, ставший ее семьей, они быстро сблизились, и теперь Мария не представляла себе жизни без него. Сказал, что любит ее, она тоже полюбила, но признаться ей тяжелее, стоило представить, и лицо начинало гореть, не удавалось толком проговорить про себя, не то, что сказать вслух. Ничего она наберется духу и скажет. Она не потеряет свободу с признанием. Ее свобода и выбор, находиться рядом с Лемом, держать его в своих объятиях, разделить с ним все, что у нее есть и будет.
Парень встречал ее в гараже, недавно она вычислила, что он из окна высматривает ее машину. Надо звонить ему в течении дня, она так и делала, но недостаточно часто. Лем боялся ее отвлечь от важного и решался изредка. Успели поужинать, когда на смартфоне Лема, в кои-то веки находящего рядом, пришло уведомление о доставке.
- Заказывал что-то, рыженький? – будто ненароком поинтересовалась коварная Мария.
Лем отвел глаза, но пошел к дверям, вернувшись с бумажным пакетом в руках, неся его прямиком на кухню. Мария не намерена позволить ему соскочить, она заслужила представление, так что пошла за ним след в след, поймала его у холодильника. Он вытащил из мешка наполовину зелёные, на другую оранжевые плоды и начал складывать их в специальный ящик, сдвинув другие овощи и фрукты.
- Я их купил. Ты не возражаешь? – чувствуя на себе ее пристальный взгляд, вынужден признаться Лем.
- Покупай что хочешь, - девушка отмахнулась, совсем так, как он представлял и недавно говорил Джейману. - Я твой смартфон к многим магазинам подключила, заказывай, не стесняйся или давай в город на выходных съездим. Я видела те ролики, которые ты смотрел.
Парень замер, не донеся последнюю папайю до ящика. Он не испугался, но сильно смутился, сердце заколотилось, по шее и щекам поползла краснота. Поворачиваться к Марии стало стыдно.
- Оставь одну и показывай, - нетерпеливо перешла к распоряжениям Мария, выбрав за него и тем самым сильно облегчив его участь.
Слушаться гораздо легче, чем поступать по-своему. Хотя Лем вовсе не такой покладистый, в последние годы он частенько не слушался дядю и других домочадцев, пусть противостоять им напрямую не получалось, про себя даже огрызался. Он убегал от дяди, когда тот хотел его побить, прятался в полях и рощах от боли и ругани, зачастую несправедливых. От Марии он бы не побежал, с ней он мысли поперек не допускал, ему и не хотелось. Она дорожила им самим по себе, хотя у Лема не получалось осознать в чем заключается его ценность, он испытывал огромное чувство благодарности за ее отношение, он любил ее и окончательно доверился ей.
Папайя оказалась очень спелой, она относилась к фруктам, но в недозрелом состоянии прекрасно составляла компанию в салатах другим овощам, смахивая скорее на помесь моркови и тыквы. Лем разрезал ее вдоль и сразу засочилась спелая мякоть, вычистил твердые черные зернышки из сердцевины, оставив примерно по десять-пятнадцать в каждом сужающемся конце своеобразной лодочки, парень подготовил сразу две половинки. Не будь рядом Марии он непременно бы пересмотрел еще раз обучающее видео и послушал советы, у него хорошая память, он отлично схватывает, но никакая подготовка не бывает лишней. Приходилось справляться с тем, что имелось.
Девушка никак не комментировала его действия, не торопила, не раздавала советов, вообще молчала, наблюдая за происходящим с жадным любопытством. Бросив в ее сторону быстрый короткий взгляд, Лем установил одну половинку поближе к себе, прямо посредине столешницы, удерживая ее руками с обеих сторон, наклонился и широко лизнул, начав с центра и продвинувшись к черным зернышкам, слизал одновременно три, оказавшиеся у него в рту. Плохо, значит надавил языком слишком сильно, инструкция гласила: он должен ощущать фактуру зернышка и скользить поверх него настолько нежно, чтобы оно не смещалось. Неожиданностью оказался душистый и сладкий сок, которым истекала папайя, он заливал Лему рот и нижнюю половину лица, мешал сосредоточиться на его занятии. Интересно, когда он покончит с тренировками и доберется до настоящего, тоже так будет? Постепенно, изо всех сил стараясь скорректировать давление нужным образом, Лем вычерпал языком оставшиеся зернышки с одного конца папайи и перешел к другому. Возможно, ему только казалось, но пошло лучше, одно семечко он вогнал прикосновениями в мякоть и трогал его поверхностью языка целых полминуты, пока совсем не увлекся и не подался лицом глубже, немедленно отстранившись. Оставил отпечаток зубов на боковине и нахмурившись долго его изучал, такого не должно случаться ни в коем случае.