На другой день началось учение мальчика. С раннего утра Ладомир и его приятели-одногодки должны были в любую погоду упражняться в верховой езде, фехтовании, борьбе, плавании. После завтрака мальчики несколько часов занимались у ученых монахов и придворных герольдов, постигая искусство дипломатии, стратегии, географии, танцев, затем, после обеда – воинские упражнения в лесу или в поле. Их учили выслеживать врага, преодолевать препятствия, устраивать и обнаруживать засады, ползать по-пластунски, охотиться на любого зверя. Вечером – обязательное участие в придворных развлечениях или посещение храма. Ладомир любил утренние часы, с радостью занимался в классах, обожал полевые занятия и едва терпел вечерние. Ему легко давались физические упражнения, он любил книги, с увлечением отдавался воинским искусствам, но терпеть не мог танцы и молитвы. Неизменным спутником мальчишек стал Андрей. Ладомир представил его княжичам, как своего молочного брата, а веселый нрав и ловкость маленького сироты помогли ему завоевать уважение и дружбу более знатных одногодков. Сам Ладомир держался со всеми ровно, дружелюбно, но не спешил ни с кем, кроме Поспелка, завязывать приятельские отношения. Он и здесь выделялся отвагой, рассудительностью и быстротой реакции. Ему не было равных в умении выследить зверя, в стрельбе, плавании и фехтовании. Мальчики молча признали его превосходство, но Ладомир не кичился талантами, всегда помогал более слабым приятелям, никогда не издевался над проигравшим. Он редко стремился стать ведущим в игре или заводилой в шумной возне, казалось, стоял немного выше обычных детских шалостей. Не выдавал приятелей, устроивших драку или каверзу в классе, нередко сам присоединялся к какому-нибудь опасному предприятию, типа прогулок по обрывистым берегам Великой реки или катания на полудиких степных жеребцах, но душой, похоже, был далеко от своих дружков. Его охотно приглашали в игры, ему доверяли секреты, его дружбы искали, и он никого не отталкивал от себя, но ни разу никому не раскрыл до конца своих потаенных мыслей и надежд. Только с Андреем сбрасывал иногда свой панцирь ледяной отчужденности, и только Эрлу было известно, какая пламенная душа скрывается за броней блистательной отваги и деланного равнодушия. Его способность принимать решения и брать на себя ответственность проявлялась только в особых случаях. Именно Ладомир приказал заночевать на острове, когда несколько мальчишек очутились здесь в грозу отрезанными от города – их плот унесло бурей, а река вздулась и потемнела от бушевавшего в окрестностях города урагана. Кто-то предложил пуститься домой вплавь, кто-то растерялся, но Ладомир сумел успокоить и горячие головы и робкие сердца, доказывая, что самое разумное в их положении – просто переждать ненастье в маленьком гроте посреди острова. В другой раз, на охоте, Владек упал с коня, расшиб себе лоб и поломал руку. Ладомир перевязал голову приятеля, уложил руку в самодельные лубки и привез княжича к придворному лекарю, бережно поддерживая в своем седле. Владислав проникся к своему спасителю искренней благодарностью – на следующий день он потащил Ладомира в храм, и перед алтарем поклялся, что будет верным другом на всю жизнь. Мальчики обменялись оружием, а потом, по языческому обычаю, порезали кисти рук и смешали капли крови в чаше вина. С тех пор они стали кровными братьями, но Эрлу наедине Ладомир признался:
- Конечно, я за Владека пойду и в огонь и в воду, но это не совсем честно, он же не знает, кто я и к чему его обязывает наша клятва, а это ведь на всю жизнь – кровные братья должны до смерти защищать друг друга. Только, дружба со мной для него опаснее, чем для меня с ним.
- Никто не знает своей судьбы, - успокоил его Эрл. – Влад любит тебя, и, знай он о тебе все, ни за что не отказался бы от клятвы. Кстати, он ведь второй сын, вряд ли ему быть князем. А Славко тебя больше не задирает?
- Нет, - усмехнулся Ладомир. – Святослав похож на Тура – горяч и вспыльчив, но благороден. Я его гость, к тому же – сирота, он будет здесь князем, ему приятно покровительствовать мне, а я стараюсь не ранить его гордость.
Эрл в очередной раз поразился проницательности своего воспитанника. Впрочем, такие разговоры возникали редко. Ладомир, в целом, умел наслаждаться жизнью, не особо пока задумываясь о своем предназначении в будущем. Занятия в школе нравились ему просто ради самих занятий, а воинское искусство привлекало, как и любого мальчишку, а не ради будущих сражений за трон отца. Иногда к мальчикам присоединялась Анастасия. Она не хуже братьев ездила верхом, любила охоту, метко стреляла из лука, и все чаще ее партнером в играх и танцах оказывался Ладомир. Тур только посмеивался, глядя на юную пару, княгиня иногда хмурилась, но никто всерьез не придавал значения этой детской полудружбе-полувлюбленности. Ладомир пока точно не знал, почему ему приятно прикосновение маленькой крепкой ладошки Анастасии, отчего он в любой толпе первым делом замечает светлую головку своей подружки и сердится, если кто-то из сверстников опережает его, приглашая девочку на танец или прогулку. Но чаще они вели себя, как добрые друзья, княжна ни в чем не уступала сверстникам-мальчишкам, от ее кулачков доставалось в играх и драках, а острого язычка побаивался, похоже, и сам князь Тур. В год знакомства с Ладомиром Анастасии было восемь лет, а ее сестренке Любаве – шесть. Та росла тихой, робкой девочкой, покорно училась вышивать и ткать, никогда не капризничала и не перечила старшим. Кротким нравом она походила на свою мать – княгиню Прасковию-Вышеславу. Князь Тур обожал дочерей, уважал супругу, но всему двору и столице были известны мелкие шалости любвеобильного правителя. Впрочем, Прасковия смотрела на измены мужа сквозь пальцы: пассии князя сменяли одна другую, но никому из них командовать собой он не позволял. От Будимира изредка приходили вести с оказией, Эрл тоже отправил на север несколько посланий: через знакомых купцов в Озерный Град, а оттуда с крестьянами к Будимиру.