… Скоро поездка потеряла для юнцов прелесть новизны. Один день был похож на другой, как горошины из стручка. С приближением к югу стало жарче солнце, меньше встречалось поселений, чуть настороженнее вели себя бывалые воины. Мальчишки с радостью тянули лямку нелегкой службы: ходили в дозоры, пасли лошадей, готовили пищу, ремонтировали сбрую и одежду, караулили по ночам. Тур издали наблюдал за сыновьями и их приятелями. На десятый день пути он вызвал к себе Добрыню.
- Ну, что там наши петушки? Хлопот не доставляют?
- Добрые вои будут, княже. Хоть сейчас с любым в бой пойду, ты мое слово знаешь – зря не скажу.
- В бой, говоришь? А как, чтобы не в бой, а под начало, а, старый вояка?
- Под начало… - задумался Добрыня. – Ну, таких там пока двое: княжич и, не в обиду тебе будет сказано, Ладомир. Этим двоим хоть сейчас не то что сотню, тысячу давать можно. Поведут куда надо и победят. Любят их приятели и слушаются. Только тесно им там вдвоем.
- Значит, двое, - прищурился Тур. – А который лучше?
- Разные они, - задумался сотник. – Святослав - весь огонь, весь на виду, он как таран – ни перед чем не свернет. А Ладомир, тот с виду, может, помягче, только внутри его огонь еще почище будет. Сдерживает он себя, словно знает что-то, ждет и готовит себя к чему-то высшему. Он как будто над пропастью по канату идет, если ты понимаешь, о чем я.
- Не совсем, - вздохнул Тур. - Я ведь о нем не все знаю, а Эрл молчит. Ну да мне слова Будимира достаточно, он им верит, значит, и я их принял не только ко двору, но и в сердце. А ты не так прост, Добрыня, как о тебе говорят, ишь чего рассмотреть сумел!
- Степь да война всему научат, князь, - поклонился Добрыня.
- Спасибо тебе, езжай, а я подумаю над твоими словами. А ты прав – птенцы оперились, пора выпускать на волю, хватит их в узде держать. Ты, кстати, о Владе ничего не сказал.
- Что тут говорить – сама верность. Только трудно ему: и брата любит, и Ладомира, вот и разрывается меж ними. А воин тоже будет добрый и человек надежный, хорошие у тебя сыны, Тур, таких бы каждому.
… Море открылось перед всадниками неожиданно. Казалось, вот они еще едут по жаркой, уже выжженной весенним солнцем степи, и вдруг из-за песчаных холмов рванулся поток свежего, с непривычным привкусом йода, морских водорослей, ветра, и уже виднеется голубовато-зеленая полоска необозримой глади, кони фыркают, почуяв обширный водный простор, а дружинники, привстав в стременах, смотрят на невиданное чудо. Ладомира, однако, море потрясло меньше, чем его приятелей. Ему, выросшему на берегах могучего озера, не привыкать было к зрелищу изменчивой водной глади, широко раскинувшейся перед путниками. Он оглянулся и встретился с понимающим взглядом Андрейки. Юный озероградец презрительно фыркнул:
- Подумаешь, эка невидаль! Наше-то Буян-озеро почище, пожалуй, будет.
- Зато здесь, сказывают, вода соленая, - возразил Святослав.
- Подумаешь, - не сдавался Поспелко, - да я у самого Синь-моря бывал, там тоже в морском заливе сода солоная. И чайки у нас на озере есть.
- Ладно вам, - примирительно сказал Владек. – Зато красиво как…
Он зачарованно смотрел на узкую голубую полоску, на белые барашки прибоя, вслушиваясь в рокот волн.
- Искупаться бы, - предложил практичный Збышек.
- Это, как сотник разрешит, - заявил Славко и оглянулся на Добрыню.
Старый воин смотрел не на море, виденное им много раз, а на мальчишек. Он добродушно усмехался, слушая восторги отроков, но реакция Ладомира и Андрея немного озадачила бывалого командира.
- Ставьте лагерь, - распорядился князь. – Сегодня заночуем здесь, а завтра поедем к Тихой Гавани, надеюсь, император уже там.
- Можно, мы потом лагерь разобьем, - умоляюще посмотрел на сотника Святослав.
- Ладно, уж, бегите, купайтесь, только коней обиходьте, - кивнул тот.
С громкими воплями мальчишки помчались к берегу, на ходу сбрасывая доспехи и одежду. За время поездки все успели загореть, и теперь смуглые юркие тела мелькали в россыпях брызг.
- Горькая! – завопил кто-то, глотнув морской воды.
- Эх ты, да тут раки ползают!
- Это не раки, а крабы, - пояснил образованный Збышек, он больше других знал о морских обитателях от своего старшего брата, уже бывавшего на Понте.
Ладомира поразила прозрачность и особая плотность морской воды, он повозился немного с мальчишками в волнах прибоя, но тянуло туда, где небо сходилось с водой, куда манили криками белокрылые чайки. Мальчик, казалось, вернулся в родную стихию. Он плыл, размеренно выбрасывая вперед руки, мерно шевеля ногами, не замечая ничего вокруг. Только вперед, туда, в синюю даль… рука коснулась плотного клубка, и удивленный пловец обнаружил рядом с собой большой розовато-сиреневатый прозрачный гриб. Пальцы начало жечь, как от прикосновения к пламени. «Медузы», догадался Ладомир. Опустил лицо в воду и увидел дивный мир водорослей, невиданных рыб. Казалось, все это тут, рядом, только протяни руку… Мальчик поднял голову, набрал в грудь побольше воздуха, нырнул, стараясь дотянуться до удивительных подводных чудес. Он погружался все глубже, но растения не становились ближе, прозрачная вода оказалась обманчиво глубокой. Так и не достигнув подводного сада, пловец перевернулся и поднялся вверх, в просвеченную солнцем воду.