– Слушай, мистер Джек, если ты такой добрый рыцарь, не откажешь ли молодой незамужней леди в маленькой просьбе: одолжи сто евро до завтра.
«Ну вот, как всегда!» – я поморщился.
– Да мне просто ехать некуда, – девушка усмехнулась, увидев выражение моего лица. – Дома поругалась. Хотела заночевать у подруги, а она за городом, бойфренд тоже куда-то исчез… Ладно, не хочешь – не надо, вези до метро. Добрый рыцарь…
Она выбросила недокуренную сигарету в окно, достала из сумочки портмоне и начала демонстративно проверять его содержимое.
Я разозлился. Почему, когда женщины берут меня «на понт», я превращаюсь в жертву гипноза и обязательно делаю то, что они хотят? Нет, в этот раз не буду глупцом. Сто евро – деньги смешные: один круг игры «по-мелкому» на покере или бутылка шотландского виски. Но дело не в деньгах, дело – в принципе.
«Шевроле» осторожно подкатил к входу метро. Элизабет высыпала из портмоне мелочь, по-детски согнув ладошку лодочкой.
– Спасибо, что подвез. Сколько я должна?
– Нисколько.
– Как это благородно! Пока.
Она накинула капюшон, как-то вся сжалась и шагнула в дождь. На правом сиденье осталась лежать забытая пачка сигарет.
«Ну что, мистер Джек, – я рассуждал вслух, будто спрашивая совета у «Шевроле» и глядя на медленно удаляющуюся одинокую фигуру, – у тебя есть еще минута, чтобы влипнуть в очередное приключение. Нельзя же бросать девушку одну в ненастной ночи, это некрасивый поступок!» Я достал монетку из кармана. Когда не знаешь, как поступить, брось монетку: орел – да, решка – нет. Выпал орел. Да! «Шевроле» радостно просигналил. «Предатель», – мысленно обозвал я его. Элизабет не останавливалась. Слишком гордая, или не слышит в капюшоне? Пришлось выскочить из уютного кресла на улицу и шлепать по лужам.
– Ты забыла сигареты, – я догнал ее у самого входа в метро и протянул пачку.
Она молча взяла сигареты, даже не удостоив меня взглядом, и снова повернулась к метро. Я удержал ее за локоть.
– Если хочешь, устрою тебя в отель.
– Очень благородно… – надменно начала Элизабет, но потом смутилась, – прости, я немного устала. Конечно, поехали.
Мы вернулись в машину. «Шевроле» удовлетворенно заурчал и вырулил на проспект.
– Понимаешь… – медленно проговорила Элизабет, вытирая лицо ладонью. – Как бы это объяснить… – Чувствовалось, что извинения давались ей с трудом.
– Да ладно, все в порядке, – мне тоже не очень-то приятно было слушать оправдания. – Кстати, корабль «QUEEN ELIZABETH» был не лайнером, а английским военным линкором типа сверхдредноут.
– Серьезно? – она хитро посмотрела на меня. – А если бы ты был Джеком Потрошителем, то тебя бы следовало называть не мистер Джек, а сэр Джек. В Лондоне все «сэры» и «пэры»!
Она рассмеялась. Я тоже. Звонкий смех разбил толстое стекло отчужденности между нами.
– Ты специально забыла пачку сигарет в машине? – спросил я.
– Отвечать обязательно?
– Как хочешь…
– Не люблю, когда приходится просить! – вдруг произнесла она, в голосе ее появились металлические нотки. – Это часто меня губит. Людям нравится, когда их о чем-либо просят или даже умоляют, нравится чувствовать свое превосходство или необходимость. А я не могу просить. Не могу, и все!
– Просить – все равно что низко кланяться. И все же я попрошу у тебя сигарету, угостишь? – с улыбкой произнес я. – Каждый раз, когда бросаю курить, не держу при себе сигарет.
– Помогает? – она достала мокрую пачку.
– Как видишь…
Впереди двигалась колонна грузовиков. «Шевроле» пошел на обгон, в стекло полетели потоки грязных брызг. Справа угрожающе загудели высокие колеса. Одно неверное движение, и мы в кювете. Элизабет, видя, что я крепко сжимаю руль, сама прикурила сигарету и подала мне. На фильтре остался вкус помады: жасмин. «Шевроле» благополучно закончил обгон.
– Молодец, не подвел, – я погладил приборную панель в знак благодарности и повернулся к девушке. – Спасибо за сигарету. Приятно, когда тебя понимают без слов.
– Да? – она пожала плечами. – Не уверена.
– Почему? Разве это плохо?
– Мало ли, кто и что подумает. Люди и так отравлены собственной фантазией.
Пораженный оригинальным замечанием, я не нашелся, что ответить.
Центр города надвигался освещенными высотками и яркими рекламами. Мне захотелось выпить. Организм изнывал по доброй порции шотландского виски с горьковато-дымным привкусом.
– В какой отель мы поедем? – спросила Элизабет.
– Если ты не против, сначала заглянем в ирландский бар. Хочется виски и чего-нибудь съесть. Там, кстати, недалеко есть отель, я позвоню и забронирую номер.
– Отлично.
Поставив «Шевроле» возле дома, где я недавно купил двухкомнатную квартиру, мы, шлепая по лужам, добежали до подвальчика по соседству – там и располагался бар.
В зале было немноголюдно. Бармен, вихрастый парень с платком на шее, лениво протирал длинную стойку и смотрел по телевизору футбол. Из еды он предложил сэндвичи и омлет. Я попросил, чтобы омлет пожарили с яблоками, по-нормандски, но получил насмешливый отказ. Пришлось взять сэндвич. Элизабет заказала сухое мартини и чай. Бармен выставил на стойку бокал, плеснул туда мартини, бросил маслину и отвернулся к телевизору.
– А лимон? – спросила Элизабет.
– Закончился, – недовольно сказал парень, не повернув головы.
Нам явно были здесь не рады.
– Пожалуйста, двойную порцию двадцатилетнего «Macallan», – громко произнес я.
Это было не самое дорогое виски в меню, но, на мой вкус, самое достойное. Услышав заказ, парень повернулся. В его глазах читалось удивление.
– Со льдом? – спросил он. – Или с колой?
– Кто же пьет винтажный «сингл-молт» со льдом? – скривился я.
Он одобрительно кивнул. Мы поняли друг друга.
– Отличный выбор, сэр, – сказал парень. – Садитесь за столик. Лучше вон за тот, – он показал на столик в углу. – Там тише и спокойнее.
– Может, у вас есть телефоны ближайшего отеля? – спросил я. – Нам нужен номер.
– Одноместный, – уточнила Элизабет.
– Я все сделаю. Не беспокойтесь, – пообещал парень, достал из-под стойки дольку лимона и, смешно округлив глаза, добавил в мартини. – Случайно завалялся.
– О, мерси! – Элизабет одарила его улыбкой.
Мы прошли за столик. Вскоре бармен принес заказ. Виски, как полагается, он налил в тонкостенную рюмочку, какие используют для портвейна. Двадцатилетний «Macallan»! Я сделал глоток, немного переждал, смакуя горьковатое послевкусие, и сделал еще один. Стало тепло и уютно, словно под шерстяным пледом. Бармен убавил звук телевизора и включил музыку.
Элизабет сняла плащ, и теперь я мог лучше рассмотреть ее. Среднего роста, плотная, чуть широковата в бедрах. В движениях сквозит уверенность и даже некоторая мужественность – качества, редкие для современных девушек. Узкая талия и длинные каштановые волосы, волнами спадающие на плечи, придают образу мягкость и грацию. Синий пуловер со сложным рисунком, похожим на белые цветы, открывает шею с нежной кожей, так и манящей прикоснуться. Своеобразная девушка – встретишь такую на многолюдной улице, не обратишь внимания, но если увидишь в парке, среди осенней листвы, запросто влюбишься. Я представил, как солнце играет в блестящих каштановых волосах, отражается в больших карих глазах…
Чувствуя откровенное разглядывание, Элизабет играла маслиной в бокале с мартини, пряча улыбку в уголках губ.
Бармен принес чай. Она взяла чашку. Я заметил на запястье широкий браслет из белого грубого металла.
– Приличный бар, – Элизабет огляделась.
– Недавно открылся, хороший выбор виски. Только свет тусклый.
– Полумрак многое скрывает, например, возраст. Угадай, сколько мне лет?
– Девятнадцать или двадцать, – предположил я.