Казалось, всё тепло высосало из комнаты.
— А Агентство в курсе всего этого?
— Да. Там решили, что в интересах общества, лучше не делиться подобной информацией. Она лишь вызовет панику, и найти ки’тейн станет сложнее. Агентство посчитало, что если назначить за нахождение ки’тейна более высокий гонорар, то это побудет охотников искать его, не задавая слишком много вопросов.
Я рассержено покачала головой.
— Нас волнуют не только деньги. Они должны были рассказать нам правду, мы заслуживаем знать каковы ставки, если ки’тейн не будет найден.
— Согласен, но у Агентства свои методы работы, — судя по выражению лица Лукаса, он не особо верил их компетенцию, как и я. — Именно поэтому мы ведем свои собственные поиски, одновременно работая с ними.
— Вы близки к нахождению? — я потерла руки, стараясь не думать об альтернативе.
Он поднял одеяло, упавшее на пол, и накрыл меня.
— Мы знаем, что он в Нью-Йорке, потому что брешь в барьере возникла именно здесь. Но в таком большом городе он может быть где угодно. Датчик должен оказаться в радиусе трех метров, чтобы обнаружить его.
Я зарылась в одеяло.
— А есть способ создать более сильный датчик, такой, что сможет покрыть больший радиус?
— Мы пробовали, но в вашем мире слишком много железа, чтобы получить сигнал. Помимо охотников, сотням агентов и фейри было поручено построить сеть координат города. Они просто ходят по городу и входят в здания, пытаясь уловить сигнал ки’тейна.
Во мне зародилось нехорошее предчувствие.
— Ки’тейн настолько мал, что может быть где угодно. Если кто-то окажется достаточно умён, чтобы спрятать его в железе, его никогда не найдут.
— Датчики — последняя надежда. Я был сосредоточен на тех, у кого имеются способы забрать ки’тейн из храма и отслеживал их деятельность тут. Я знаю, что за этим стоит Королева Анвин, но её личная Стража слишком хороша в сокрытие своих следов. Я также знаю, что кто-то в этом мире помогает им, и я сузил свои поиски до нескольких лиц. Давиан Вудс — один из них, но он умен и скрытен, — Лукас улыбнулся. — Или был до той минуты, когда он сам того не зная, пригласил в свой дом охотника.
Я пожала плечами.
— Ни кто мне не верит, когда я говорю, что охотница. В кои-то веки это сработало мне на руку.
— Ты сделала то, что ни я, ни Агентство, так и не смогли. Благодаря тебе, я теперь знаю о связях Давиана с Тейтом и Благим Стражем.
В груди растеклось тепло.
— Ты признаешь, что я провела отличную работу?
— Да, — без колебаний ответил он. — Но я надеюсь, что ты поняла, кто такой Давиан Вудс и что не стоит ему переходить дорогу, особенно теперь, когда мы знаем, что он работает с Королевой.
— Поняла, но даже если бы я знала об этом раньше, я бы всё равно пошла на ту вечеринку.
— Из-за родителей, — сказал он.
— Да, — я притянула колени к груди и обхватила их руками. — В прошлом месяце в больнице произошла попытка несанкционированного проникновения. Фейри пытался добраться до родителей, но не смог.
— Знаю. Я чувствую, когда любой другой фейри пытается пройти сквозь мои чары.
— О.
Я должна была знать, что после того, как Конлан наложил чары на квартиру, это предупредило их о проникновении незнакомцев.
Лукас удерживал мой взгляд.
— Твои родители в безопасности, Джесси. Они были под моей защитой с той самой минуты, как их забрали из дома Хаваса, и я не позволю ничему с ними случиться.
Я могла лишь кивнуть, потому что моё горло снова стянуло. Сегодня у меня были резкие перепады настроения и, судя по всему, пока что я была эмоционально неуравновешенна.
Его взгляд переместился на фотографии моей семьи на камине.
— Твои родители знают через что ты прошла ради их возвращения домой?
— Не всё. Я собираюсь рассказать им, когда они смогут нормально отреагировать на это, — я затеребила махровый край одеяла. — Я могу кое-что спросить?
— Да.
— Если Королева Анвин стоит за исчезновением ки’тейна, зачем она пошла на это и рискнула уничтожением твоего мира?
Он провел рукой по волосам.
— Честно, я не знаю. За последние двадцать лет, Анвин настаивает на возвращении всех фейри домой и закрытии барьера между нашими мирами. Есть небольшая фракция фейри, которая верит, что люди ничтожны по сравнению с нами, но она горячо и пылко говорит о сохранении непорочности нашего мира. Если уж на то пошло, она хочет сохранить наш образ жизни, а не разрушить.