— Да-да… она передаст! Она собиралась! — поспешно сказал Матвей, знавший, что это невозможно. Ирка открылась ему несколько дней назад. Рассказала абсолютно все.
Голос Радулги уже пылал, как хворост. Самое страшное, что она его так и не повысила. Лучше бы кричала.
— В последние годы мы потеряли слишком много валькирий. Валькирии гибли всегда, но я говорю о невозвратных потерях. И вот теперь мы лишились Таамаг! Ее каменное копье — ключевая фигура нашего боевого построения!
— Да вернем мы копье… Брунгильда еще не готова… И зачем обязательно строем? За комиссионерами можно и россыпью охотиться, — буркнул Багров и сразу пожалел, что открыл рот.
«Вернем» и «вернем Брунгильде» — это, если вдуматься, совершенно разные вещи. Матвей почти проговорился. К счастью, и Алик, и Радулга умели слышать только себя.
Держа скутер на тормозе, Алик повернул ручку газа. Двигатель нетерпеливо взревел.
— При чем здесь комиссионеры? Валькириям брошен вызов! Врагов будет двенадцать, а валькирий намного меньше, даже если считать новую одиночку! Да их же перебьют всех до единой! Мы понятия не имеем, как вывернуться! — крикнул он тонким голоском, которым ругаются вежливые и одновременно занудливые люди.
— Вызов? — жадно переспросил Багров. — Кто его бросил? А если отказаться?
— Раньше надо было. Отказаться уже…
Радулга громко кашлянула, и спохватившийся Алик пугливо замолчал.
— Нечего ему знать… Поехали! — хмуро приказала валькирия ужасающего копья. — А ты, оруженосец, передай своей хозяйке, что копье должно быть у Брунгильды! Ее пора тренировать!
Скутер унесся, оставив Багрова чихать в бензиновом облаке. Матвей вернулся в Приют валькирий. Пока он ходил, настроение у Ирки успело улучшиться. Она висела на турнике, зацепившись за перекладину согнутыми в коленях ногами, и что-то бормотала в диктофон своего телефона. Ирка всегда так делала, когда ей не хотелось включать ноут, но она опасалась потерять какую-то пришедшую ей мысль.
— Ты замечал, что приставка «не» иногда пожирает слова? — крикнула она Багрову. — Так прирастет, что отодрать нельзя! Вот смотри: ненависть, негодование… А теперь убираем приставку: «нависть», «годование»! Есть такие слова? Значит, сожрала!
Матвей попытался рассмотреть Иркину шею, но сделать это, пока она болталась головой вниз с покрасневшим от прилившей крови лицом, было нереально. Наконец Ирка раскачалась и спрыгнула с турника.
— Ну? Чего с тобой такое? Ты какой-то озабоченно-секретный! — сказала она и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Матвея в глаза. Почему-то она очень любила его глаза, хотя Мефодий, например, считал их жуликоватыми. Но что ученик Арея понимал в мужских глазах? Разве то, что глаза некромагов не выкалываются вилкой!
— Я встретил Радулгу. У них какие-то неприятности. Они…
Ирка, не слушая его, смотрела куда-то вверх. В ее глазах бился страх. Желая защитить ее, Матвей шагнул к ней, повернулся и… поймал пикирующий с потолка лист.
— Опять от Мамзелькиной? — тревожно спросила Ирка.
— Не читай! Ну ее! Брось!
— Нет, дай сюда!
Забрав у Багрова скомканную страницу, Ирка расправила ее.
— Странно, никаких приписок с обратной стороны! — пробормотала она и дальше читала уже не отрываясь. Матвей увидел, как напряглись и одеревенели ее плечи, как она сделала маленький шажок вперед, как, не веря себе, потрясла головой.
— Что с тобой? — спросил он.
Ирка судорожно втянула в себя воздух и слепо шагнула куда-то сквозь него. Матвей отобрал у нее лист, в досаде хотел порвать, но Ирка с птичьим криком удержала его руку:
— Нет! Прочитай сам! Пожалуйста!
— «Младшему менагеру некроотдела Ирине…»
Ого! «Сим вам предписывается… для совершения известных действий не позднее утра среды следующей недели. Просьба не оставлять тела без присмотра до прибытия стражей и выяснения дальнейшей судьбы эйдоса. Имя: Арбузова А. Адрес-Северный бульвар, дом… корпус… квартира…»
Надо же! Адрес похож на твой! Это кто, соседка?
— Это Бабаня, — сказала Ирка. Она вся израсходовалась в недавнем крике. Глаза у нее были стеклянные, а голос пустой.
— Не, не нервничай! Разве Бабаня Арбузова?
— Ее девичья фамилия! Посмотри дату!
Матвей послушался. Он чувствовал, что с Иркой сейчас лучше не спорить.
— Сегодняшняя?
— Да.
— Значит, среда — через пять дней, так? Они дают мне пять дней, а потом требуют, чтобы я забрала Бабаню!