Зарипов поднял на Валентина Борисовича уже изрядно захмелевшие глаза.
– Да ну их, Валя, проблемы эти служебные… а давай водки выпьем?
Валерий Мурадович обернулся в сторону бара и призывно помахал рукой официантке. Мазанул взглядом по соседнему столику – тому самому, за которым сиживал накануне.
– Кстати, Валёк, – Зарипов на миг оживился, словно радуясь тому, что нашёл тему, никак не связанную с проклятым мёртвым китайцем. – я тут буквально вчера, вот за тем столом наскочил на одну презабавнейшую личность. Эмигрант, из наших. Я курсанта натаскивал, практиканта моего. Курсант слегка напорол. Ну, эмигрант этот подскакивает к нам с кулаками, «Да вы…» – говорит – «…контрразведка?! Да чего же вы… » – говорит – » …ко мне лезете? Да ведь я же НАШ!». Кроме шуток – чуть ли не в драку. Забавный такой дурачок.
– А откуда дурачок-то? – рассеянно спросил Аверин, всё ещё погруженный в свои мысли.
– Из Юты, из Солт-Лейк-Сити.
– В самом деле? – ещё более меланхолично осведомился Валентин Борисович, по привычки избегая демонстрировать профессиональную заинтересованность даже старому другу. – А расскажи-ка, Валерик, поподробнее…
09. То ли девочка, то ли видение
Всегда, когда ожидаешь от какого-нибудь мероприятия слишком многого – разочаровываешься, даже если всё прошло замечательно. Если событие получается «супер» , а не «супер-супер-супер», всё равно остаётся смутное чувство что тебя в чём-то бессовестно надули. Вот и с встречей одноклассников получилось также. С одноклассниками Саше нешуточно повезло – часто ли из школ выходят компании, которые продолжают встречаться чуть или не ежемесячно через двадцать лет после выпуска? – Вот то-то… Впрочем, Александр считал что в том, что кампания не рассыпалась есть и его немаленькая заслуга. Его, и Бориса – одноклассника, однокурсника, и практически брата.
Как это обычно случается, их одноклассники в институтах, университетах, и прочих высших учебных заведениях за пять лет обросли новыми друзьями. Однако, когда Саша и Боря, отучившись в Питере вернулись в Первопрестольную свежеиспечёнными лейтенантами, у них такой компании не было. Вот и начали они «тянуть одеяло на себя», регулярно собирая друзей и подруг по выпуску из Школы №235. Хороший номер был у их школы кстати – как у оружейного урана.
Кто-то временно выпадал из компании, кто-то возвращался обратно, но так или иначе – компания жила. Выпадения обычно случались после женитьб и замужеств, потому что существовало железное правило – на встречи приходить без «хвостов». Не пускает тебя муж, или, к примеру – супружница на однокласснический разгуляй – сиди дома. Или, в крайнем случае ври, изворачивайся, придумывай командировки или поздние совещания, (как если надо на любовное свидание улизнуть) но семейный «хвост» на мероприятие тащить не моги, на этих мероприятиях – только свои.
Вот и сегодня были только свои – без мужей и жён. Вернее, без мужей и жён, которые не были одноклассниками – многочисленные романы внутри компании закончились-таки единожды обоюдными штампами в паспортах, и одна «официальная» пара в рядах всё же была. Встретились и покутили в общем-то мило, но вот до «супер-супер-супер» дело не дошло. Кабачок, в котором сняли зал, закрывался в полночь, Вот и сложилось у Саши чувство обманутости и незавершённости праздника, как всегда получилось что вот чуть-чуть, вот самую малость – но всё же недогуляли.
Саша попытался было подбить народ на смену места, но идея поддержки не нашла, и почти все отправились по домам, сославшись на то, что завтра – рабочий день. Саше-то, типа, хорошо в отпуске, а вот остальным – завтра с утра на работу. Осталась одна Аннушка. Рабочий день у неё был гибкий – настолько гибкий, что раньше обеда в офисе её никогда и не ждали, так что спать Аня не спешила. А поверх этого была Аннушка девушкой куражной, и клубную-ресторанную Москву знающей с самой что ни-на есть практической стороны. В прошлые приезды в Москву именно Аннушка занималась Сашиным просвещением, устраивая поездки во всякие гламурно-готичные заведения, а иногда, в соответствии с фантазиями заокеанского отпускника, и всякие нестандартные мероприятия – вроде катаний на теплоходиках по Москве-реке, или распития коньяка в автомобиле на Тверской. Очень уж тогда Саше захотелось в машине поалкогольничать, просто из вредности, потому что в Америке на это – большой запрет. Есть там такое правило, правило «открытого контейнера» – типа если есть в салоне открытый контейнер, в смысле – бутылка с алкоголем и без пробки, то водитель автоматически считается пьяным, и, соответственно, немедленно отправляется в тюрьму, а потом получает то, что за пьяным вождением следует – штрафы платит, на курсы всякие ходит принудительно, и дальше по списку.