— Вот твоя кровать, — пропищала женщина в сарафане, указывая на застеленную койку, на которой стояла небольшая спортивная сумка. — Располагайся! Пойдёмте, оформим его личное дело, — она, громко цокая каблуками босоножек, вышла из комнаты и увела за собой женщину помоложе.
В дверях остался мужчина. Он, как и все, кто был в комнате, глазел на малыша. Внезапно он заговорил:
— Какая у тебя кличка?
— Кличка? — не понял мальчик.
Ему ничего не ответили. С ним больше не говорили. Давящая темнота душной комнаты угнетала.
***
Мальчику хотелось убежать. Ему никто не нравился в этом месте, все были чужими и странными, не покидало навязчивое ощущение, что от каждого веет угрозой. В отряде их было одиннадцать. Всех соседей ему удалось увидеть, когда вожатый собрал их перед корпусом и расставил по парам. Именно малышу не хватило пары, чему он был даже рад, наверное.
— Ничего, пойдёшь со мной, — подмигнула ему воспитательница.
Она изо всех сил пыталась строить из себя добрую подругу, но актёрское мастерство было у неё на низком уровне. Как только они двинулись в сторону столовой, она бросила его руку и ушла вперёд колонны, к вожатому. Плёлся новичок позади всех, разглядывая сандалии и шлёпки впереди идущих. Изредка он отставал, засматриваясь на дубы.
В столовой он первый раз увидел всех, кто прибыл на отдых: ровесников, тех, кто взрослее и самых старших. Летняя столовая шумела сотнями голосов. Это общество произвело на мальчугана большое впечатление. Особенно ему понравились старшие. Он смотрел на них и не мог оторваться. Они были такими независимыми — за ними даже не следили воспитатели. Некоторые из них не ели вообще, другие ели по несколько порций. Там, за дальним столом, где они восседали, играла музыка. Кто-то спал, закинув ноги на стол, кто-то спорил, кто-то играл в шахматы. Ему же, к сожалению, ни двинуться, ни отказаться от своей порции, ни попросить добавки было нельзя. Пришлось съесть пресный суп, быстро, чтоб не чуять вкуса, и заесть хлебом. Мальчик, который сидел рядом, усмехнулся.
— Знаешь, давиться здешней едой совсем не обязательно, — заметил он.
Это был первый мальчишка из отряда малыша, с которым удалось познакомился. Представился он Нордом и был вполне дружелюбен.
Обратно в корпус нужно было возвращаться вместе со всеми, и, когда воспитатель дала отмашку, мальчик вылез из-за стола одним из первых. Он вышел из-под крыши открытой летней столовой и ощутил на себе всю силу полуденного летнего солнца.
Надо было идти обратно в корпус, чего очень не хотелось. Мальчик перебирал ногами так медленно, как только мог. Столовая находилась ближе к стороне старших — к Лесу. Малыш всё никак не мог на него насмотреться. У корпусов старших было много тенистых мест, их домики были отделены лесополосой и выглядели чем-то древним, перенесённым в наше время. Малыш остановился на развилке: в одной стороне домики младших, в другой — старших, в третьей — Лес. Он не удержался и свернул туда, куда звала душа — в сторону Леса.
Шёл он по пустой дорожке, асфальт которой был на порядок хуже, нежели тот, что был возле корпуса его отряда. В стороне остались домики старших, белоснежное здание медпункта, умывальники и большая кирпичная постройка на отшибе, которая издавала тихий гул и была обнесена забором.
«Котельная», — промелькнуло в голове мальчика.
Он не останавливался и шёл всё дальше и дальше, всматриваясь в кустарники и деревья, росшие всё гуще. Вскоре асфальт под ногами закончился, уступая место земле, из которой то тут, то там торчали корни старинных дубов. Так широкая дорожка начала представлять из себя вытоптанную грунтовую тропинку. Только когда она начала петлять и исчезать в траве, малыш понял, что он оказался в самом сердце Леса.
Мальчик начал чувствовать его, начал слышать его тихий шепот, шелест листвы и поскрипывание широких стволов на усилившемся ветру. Всё это вызывало чувство лёгкой эйфории. Через мгновение малыш оказался на развилке. Тропа разделялась: более вытоптанная дорожка уходила направо, но слева дул такой прохладный и влажный ветер, что мальчик, не раздумывая, повернул именно туда; тропинка шла под уклон, и на ней начали появляться ступени из огромных плоских камней, выдающихся из земли, а сквозь деревья вдалеке стало виднеться голубое небо. Ещё пара поворотов, и мальчик вышел на край Леса. Деревья тут заканчивались, — дальше был крутой обрыв, явно не раз осыпавшийся и уносящий с собой окончание каменной лестницы вниз, где шумело тёмно-синее озеро.