Ни Мимолётная, ни Пастор не говорили никому ни слова и, самое странное, — не отходили друг от друга ни на шаг. Их будто притягивало друг к другу, словно магнитом. Пастор быстро переоделся, сам и переодел Мим в свои вещи. Всё это происходило в тишине. Он даже не попросил из коридора всех выйти, просто начал раздевать сестру, и все всё сразу поняли. К тому времени кровати снова сдвинули. Мимолётная залезла в центр одной из них и начала кутаться в одеяло, наблюдая за тем, как к ней ложится брат. Легли и больше не двинулись. Вместе с ними молчали и все обитатели корпуса, как будто боялись говорить вслух. Когда свет в комнате выключили, на наручных часах Вола было 20:10.
«Нет уж, рано для сна», — подумал парень и вышел в прихожую.
За столом, с большой кружкой чая в руке, сидел Поляк. Перед ним лежала книга и небольшая плитка шоколада в фольге. Вол сел напротив и поинтересовался:
— Что читаешь, Поляк?
— "Десять негритят". Читал?
Поляк отломил кусок шоколада и закинул в рот. Вол быстро прикинул, где он слышал что-то подобное, но на ум ничего не пришло. Пришлось бороться со смущением и отвечать отрицательно.
— Жаль. А я вот освежаю в памяти. По слухам, Луна перед смертью сказала, что нас ждёт такая же участь, как здешних персонажей, — он ткнул пальцем в книгу. — Смерть.
Вол нахмурился. Ему не нравились сплетни, особенно такие глупые. Он снова глянул на Поляка, который продолжил наслаждался горячим чаем. Из кружки буквально валил пар, а ему — хоть бы хны.
— Поляк, — произнёс Вол, поглядывая на перебинтованную руку товарища, — если на чистоту, что произошло у вас с Бледным в лесу? Вы подрались? Это он тебя так? Зачем было придумывать эту глупую историю с кабанами и призраком умершей девочки?
Поляк лишь нахмурился. Вол искренне не понимал этих игр, а в таких ситуациях — тем более. И больше всего его удивляло, что правдоруб Бледный вторит этому насупившемуся фантасту. Так и сидели: Вол пялился в стену, а Поляк звучно хлебал чай, изредка переворачивая страницы.
Скрипнув межкомнатной дверью, в свет вышла Охра, слегка прищурившись, она оглядела парней, говоря, что не спится, и позвала Вола курить. Ливень на улице хлестал с ещё большим задором. Парень с девушкой уместились на крыльце, под навесом. Вол не курил уже давно, и сигарета оказалась тем, что было нужно. Парень и сам не понимал, как натянут был всё последнее время, словно струна. Охра выдохнула дым и, сбивая пепел с сигареты спросила:
— Что у них произошло?
— Понятия не имею. Как будто призрака увидели, — ответил парень издал надменный вымученный смешок. — Черт возьми, когда же все эти игрушки уже закончится?! Людям скоро по восемнадцать стукнет, а они продолжают жить, будто им десять.
Девушка вздрогнула от внезапного удара молнии и чуть не поскользнулась на влажном пороге.
— А может, они правда, ну, призрака видели? Как Бледный и Поляк.
— Не верю я в призраков.
Больше они не говорили, каждый думал о своем. Докурив, вернулись в прихожую. Поляк не сдвинулся с места, чая в его кружке едва ли уменьшилось. Вол предложил Охре свое место, та, не раздумывая, согласилась. Она оглядела стол, который был завален барахлом и выудила оттуда колоду карт.
— А я, кстати, гадать умею, хотите? — спросила она, отодвигая чайник с края, и начала тасовать карты. — Вол, ты первый. Тяни три.
Вол, не задумываясь потянул первые попавшиеся. Охра выложила их на стол: пиковая дама, шестерка и червонный туз; и, прикусив губу, тихо замычала. Парень, сложив руки на груди, спросил:
— И что это значит?
— Вообще, ничего хорошего. Разочарование из-за важной для тебя дамы, которая выберет другого.
Вол застыл с надменной улыбкой на лице, а девушка убрала карты со стола и принялась прятать их в коробку.
— Да уж, не время для гаданий. Пойдёмте спать, а? — предложила она.
Глупо было предполагать, что он уснет, но надежды были, поэтому Вол согласился. К сожалению, в очередной раз, они себя не оправдали. Парень несколько часов ворочался в кровати в попытках уснуть, все из них оказались бесполезными: было то жарко, то холодно, то тесно, то попросту неудобно. Он пыхтел, ворочаясь, и проклинал себя за то, что предложил Пастору общие ночевки. Но спустя какое-то время, наконец, усталость взяла свое, и он провалился в сон.