Казалось, только что задремал, когда он проснулся из-за визга Жемчужины. Он буквально вскочил с постели, ещё не до конца понимая, что происходит. Из окна доносился желтоватый свет, Вол протёр глаза, вгляделся получше и обомлел. Источником света был огонь. Парень рванул к выходу, распахнул входную дверь и потерял дар речи. Лес горел. Вся лесополоса, отделявшая старших от младших представляла собой огромную огненную стену высотой и толщиной в десятки метров.
— Подъем! Быстро, всеобщий подъем! Пожар, тревога! — он закричал так громко, как мог, срывая голос. Вол вбежал в комнату и снова крикнул что есть мочи: — Тревога! Лес горит!
Большинство людей в это время уже проснулись и быстро одевались. А Пастор и Мимолётная — нет. Они продолжали спать, и тогда, растолкав всех, он залетел на кровать и начал трепать за плечи парня, но тот никак не реагировал.
— Пастор, проснись, ублюдок, мы горим!— кричал Вол, но ответной реакции не следовало. Тогда он принялся будить Мимолётную. Её растормошить получилось, она открыла опухшие глаза и, медленно заморгав, узнала:
— Что... что происходит?
— Мы горим, поднимайся, живо! — скомандовал парень.
— Но Пастор, он же ещё не проснулся, — она начала безуспешно будить блондина, — он не просыпается... Вол, надо разбудить его! Я никуда не пойду без него!
Меж тем Бледный уже собрал всех и начал выводить из корпуса. Он глянул на оставшихся и скомандовал:
— Поднимайтесь, мы уходим прямо сейчас, пока огонь не распространился дальше, пока есть возможность. Я проверил, за корпусом ещё нет огня, там выйдем.
— Поднимайся, Мимолётная, прошу! — взмолился Вол.
— Я разбужу Пастора и мы вас догоним, — твердо ответила она, сжимая в кулаках футболку парня.
Бледный махнул рукой и со всей серьёзностью произнёс:
— Храни вас бог. Вол, брось их, идём.
— Мы не можем вот так просто уйти, Бледный, мы не можем его бросить! — выпалила вдруг Снегурка.
— Нам придётся это сделать, — с горечью, ответил Бледный, — сама подумай, хотел бы Пастор, чтоб мы жертвовали жизнями людей двух отрядов ради его одного?
— Но... Но... — Снегурка не находила слов. — Я тоже остаюсь.
Бледный показательно плюнул в сторону и вышел из комнаты вслед за последними эвакуировавшимися. Вол встал с кровати и попятился к выходу, не сводя взгляда с Мимолётной, а затем, зажмурившись, развернулся на пятках и покинул корпус. Это решение далось ему сложнее, чем любое другое в его жизни. Он бросил любимую девушку, которая выбрала другого. Обида была сильнее любого здравого смысла он возненавидел и её, и её братца.
***
Из-за дыма было тяжело дышать. А из-за душераздирающей боли дышать было невозможно. Компактным строем они удалялись вглубь леса. Лил дождь. Было очень холодно и ветрено. Многие даже не успели переодеться, лишь накинули куртки поверх пижам. Довольно скоро их нагнала заплаканная Снегурка.
— Почему ты одна? — удивилась Охра.
— Он… он не дышал, — сквозь слёзы призналась ей светловолосая. — Я пыталась уговорить Мимолётную уйти со мной, но она не могла признать смерть брата.
Больше никто словами не перекидывался. Бледный шёл во главе колонны, замыкал её Вол. Можно было подумать, что он специально взял на себя ответственность следить, чтоб никто не отстал, но все было куда прагматичнее: он просто не имел сил обогнать впереди идущих, даже еле ковыляющего перед ним Поляка. Хотя, Вол даже не пытался. Он был полностью погружён в свои мысли. Сомнения закрались в голову, он уже начинал жалеть о том, что бросил Мимолётную там одну, наперевес с трупом Пастора, пусть это и был выбор девушки.
«Я мог настоять. Правильно ли я поступил?», — думал он.
Шли довольно долго, натыкаясь на несколько развилок. На каждой выбирали правый ход, долго не раздумывая. Бледный говорил, что, по расчетам, там должен быть выход из леса. Ему пытался возразить Поляк, но эти слова все пропустили мимо ушей. Было очень тяжело, пока дождь не начал сбавлять обороты, что слегка радовало. Только сейчас Вол додумался взглянуть на часы: 7:30.
«Было бы уже совсем светло, — подумал Вол, — если бы не тучи.»
Однако, по сравнению с тем моментом, когда они только покидали Лагерь, стало действительно куда светлее. И вдруг строй остановился, а Батон, присев на упавшее дерево, взвыл:
— Я больше не могу идти, нужно отдохнуть, у меня ноги сейчас отвалятся!
— Вставай, лентяй, потом отдохнёшь, мы не в поход вышли, мать твою! — начал кричать на него Бледный.
— Все действительно устали, Бледный, давай передохнем, — заступилась за Батона Жемчужина.