Она спустила ноги на холодный пол. Хоть днём и стояла жара, ночи были прямо-таки ледяными — всё прямо как в пустыне. После каждой ночи солнцу приходилось отогревать всё заново: все корпуса, асфальт, каждую лавочку и травинку. Девочке нужно было вдохнуть свежего воздуха, посмотреть на звезды и успокоиться. Девочка прямо в лёгкой маечке и пижамных штанах, босиком, направилась к выходу. Мимолётная знала, что дверь не заперта на ключ, потому что от девочек, в отличие от мальчишек, никто никаких пакостей не ждал. Она не боялась холода, ведь в данном случае именно он был помощником: такое случалось и раньше — страшные сны, и всё легко проходило, как только её пробирала дрожь.
Тихо шмыгнув в коридор, рыжая откинула щеколду и выбралась на свежий воздух, прикрыв за собой скрипучую дверь. Ночь была безветренная и звёздная. Мим оглядела пространство Лагеря, которое открывалось с этого не слишком-то и высокого места. Она любила Лагерь и проводила в нём уже третье лето. С этим ей очень повезло, ведь все отрядные девочки были её ровесницами, но это была их первая смена. Мимолётная будто бы была старше их: когда они только осваивались, она уже чувствовала себя, как дома. Хоть где-то она чувствовала себя, как дома… Интернат был чуждым местом для неё, там она была скорее изгоем, поэтому девочка была искренне рада тому, что каждое лето, что она проводила здесь. И всегда это было сказкой, которая заканчивалась с наступлением осени…
Мимолётная недолго задержалась на леденящем стопы крыльце. Она быстро спустилась по порожкам и пошла к лавочке напрямик по холодной траве, на которой уже выпала роса. Девочка уместилась на скамье, поджав колени к груди. Глубоко вдохнув свежий воздух, она взглянула на небо. Звезды красиво мерцали. Все они были разные: некоторые светили поодиночке, а другие сбивались в небольшие кучи; одни были почти не видны, остальные светили очень ярко. Мимолётная обожала смотреть на звёзды, потому что верила, что её родители стали звездами и каждую ночь смотрят на неё с небес. Она так задумалась, что чуть не упала с лавки от неожиданности, когда рядом уместился другой человек. И вот, когда она вроде оправилась от ночного кошмара, сердце снова превратилось в отбойный молоток.
— Лесник, боже мой, я чуть не умерла! Нельзя так людей пугать! — девчонка хоть и пыталась говорить шёпотом, эмоции захлестывали её с головой, и только когда она закончила, сразу поняла, что это было громче, чем планировалось.
— Прости, Мимолётная, я не хотел тебя пугать, — прошептал добродушно Лесник. — Я просто прогуливался и увидел, что ты тут сидишь, и решил подойти.
— Ладно, так и быть, прощаю! За несколько недель ты так и не понял, что выбираться из корпуса — не лучшее решение? — на этот раз тише, но так же быстро, проговорила девочка, усаживаясь в удобное положение; её взгляд снова приковали к себе звезды.
— Мне всё ни по чем.
— Цербер со своим псом тебя по старой памяти уже не схватят? — съехидничала Мимолётная, — Ты чего не спишь, кстати? Вот у кого-кого, а у тебя после таких насыщенных дней сил не должно оставаться. Вас же Солдат продолжает гонять за тот проступок с кефиром? — рыжая заулыбалась.
— Да, и не только за то. Мы каждый день дежурные и в столовой, и в корпусе, и по территории, я так много ещё никогда не убирался, хорошо, что Норд помогает иногда, подменяет меня, а то бы вообще сил ни на что, кроме уборки, не осталось бы. Солдат и отжиматься заставляет, и приседать, как он говорит: «Подготовка к военным действиям»… — рассуждал паренёк, — От переизбытка эмоций и мыслей сны глупые снятся, ещё и заснуть потом не могу.
— Но и после этого ты продолжаешь вылезать из корпуса по ночам, — резюмировала Мимолётная — действительно, всё нипочём.
— Ты не понимаешь, Мим, мне надо доказать Батону, что я достоин!
— Достоин подносить ему тапки? — перебила паренька девочка.
— Достоин быть в команде, — исправил её Лесник.
Мимолётная молча смотрела на крестника пару минут, он же пялился в землю. Наконец, она тихо прошептала:
— А можешь мне доказать, что ты не глупец? Если можешь, перестань бегать за Батоном, пожалуйста, это не приведет ни к чему хорошему!