Скрежетнула железная дверь, и из грохота межвагонного пространства в тамбур шагнула девушка в черном одеянии. Стас сразу подметил испуг на ее лице и румянец, проглядывающий даже сквозь характерный южный загар. За девушкой топали двое - оба молодые, в брюках хаки, штурмовых ботинках и полосатых тельняшках. По блестящим глазкам и каплям пота на лице легко было догадаться о том, что ребятки явно под градусом.
- Куда же ты, цыпа! Или не нравятся русские парни?
Девушка попыталась было пройти в вагон, но сильная рука одного из парней стопором уперлась в дверь, не позволив ей это сделать.
- Давай побазарим, чего ты!…
Мысли воробьями прыснули из головы Зимина, он с непониманием уставился на странную троицу. Впрочем, странное наблюдалось лишь в немыслимом сочетании десантных тельняшек и черного глухого платка. Резко повернувшись к преследователям, южанка процедила сквозь зубы ругательство. Темные глаза ее пылали. Казалось, она либо закричит, либо расплачется.
- Ишь, как смотрит! Прямо тигрица!… Вот увидишь, ща кулаком врежет. - Одна из «тельняшек» довольно хохотнула. - Я таких повидал, - и ножом запросто пырнут, и гранатой в окно попотчуют.
- А в постели небось хороша! - поддакнул второй приятель, рослый парень с характерным шрамом у виска. - Вон, какая горячая… Эй, цыпа, ну, чего ты такая сердитая! Мы ведь к тебе со всей душой. Так сказать, с миром и любовью.
- К шакалу идите - с любовью своей!
- Чего, чего?…
Наверное, не стоило вмешиваться в эту перебранку, но очень уж противно было глядеть на упившихся славян. И ведь действительно могли оказаться десантники, а значит, без пяти минут братья по оружию. Тот же шрам на виске ближайшего парня очень походил на след от осколка. У Стаса на теле имелось с полдюжины таких же.
Широкогрудый молодец шагнул было к девушке, но тут же уперся животом в ногу Зимина, выставленную шлагбаумом поперек тамбура.
- Отстань от нее! - Стас мучительно подбирал слова. Апеллировать к мировому братству воздушно-десантных сил не хотелось, как не хотелось и применять против ребят грубую силу. - Чего ты к ней привязался?
- А ты кто такой, чмо болотное? - обладатель тельняшки попытался лихим махом отбросить вставшую на пути ногу, но у него ничего не вышло, - статику Зимин умел фиксировать не хуже ударов.
- Я адвокат. - Тихо проговорил Стас. - Защитник таких, как она от таких, как вы.
- Во как! - изумился широкогрудый. Костяшками неспешно потер скулу, и Стас обратил внимание на украшающую кулак помпезную наколку. Картинка изображала вэдэвэшный берет, вздымающийся над миром в виде солнца. - А не боишься, защитник черномазых, что очко тебе порвем? Прямо здесь же?
- А я свое уже отбоялся, старичок. Теперь ваша очередь бояться.
- Ну, гнус! - круглолицый с улыбкой взглянул на товарища и тут же без предупреждения ударил - ударил резко, сильно и все-таки неумело. Так бьют в кабаках подвыпившие бакланы. По всему видать, эти красавцы таковыми и являлись. Кулак с крепкими, смозоленными от макивар костяшками по широкой дуге полетел к лицу строптивого пассажира. Попади он в цель, и состояние «гроги» Зимину было бы железно обеспечено. Однако в цель колотушка десантника не попала. Стас без труда мог прикрыться кипой одеял, но он поступил жестче - уклонился вправо, позволив кулаку врезаться в металлическую стенку. От крепкого удара тамбур гулко загудел, а в следующую секунду все та же нога-шлагбаум, удивительным образом превратившись в подобие древней катапульты, смела на пол бойкого десантника. Не делая паузы, Зимин шагнул вперед и все той же ногой отработал классический «маваши», превратив руку второго забияки в бессильно повисшую плеть.
- Братуха, ты чего, в натуре! - противник испуганно отшатнулся. - Я ж тебя не трогал!
- Зато я тебя трону! - Стас зловеще улыбнулся. - Знаешь, что такое ашихара-карате?
Противник растерянно кивнул.
- А если знаешь, забирай своего приятеля и проваливай. Нашли - с кем воевать. С бабами!
- А ты видел, как эти бабы с нами воюют? - глаза десантника сверкнули. - Как мины на дорогах ставят, как наркоту в Россию везут!
- Причем тут наркота?
- А ты сам на нее посмотри! Видал, руки к животу прижимает - беременную из себя корчит. Гадом буду - анаша у нее там!…
- Я тебе все сказал. - Стас кивнул в сторону двери. - Забирай своего друга и уходи!
Какое-то время десантник молча смотрел на него. Гордость не позволяла ему так вот сразу ретироваться, однако и силу Зимина он успел прочувствовать в полной мере. Что называется - на собственной шкурке…
- Эх, не был ты, браток, в Чечне… - с придыханием произнес он.
- Верно, не был. Зато был в Афгане, Карабахе и Югославии. Уж извини, мне хватило. Так что давай, зема, двигай по-хорошему.
Чертыхаясь, десантник помог подняться с пола своему приятелю и, ногой распахнув дверь, покинул тамбур.
- И вы, девушка, идите спокойно, - Зимин скупо улыбнулся. - Даю слово, эти обормоты вас больше не тронут.
Машинально шагнув на выход, девушка затравленно оглянулась. То ли почудилось Стасу, то ли на самом деле было так, но показалось, что в глазах южанки мелькнуло некое подобие мольбы. Она словно о чем-то пыталась сказать ему и не могла. И действительно теребила пуговки на пухлом животе, словно собиралась при нем расстегнуть платье, наглядно убедить, что никаких наркотиков при ней нет.
- Идите, идите! Все будет хорошо. - Успокоил ее Зимин. - Доберетесь домой в полном здравии.
Дверь повторно отворилась, пропуская девушку. Порывисто вздохнув, Стас хмуро уставился на собственное отражение в стекле. Начало дороги ему решительно не понравилось. Крылось в нем некое недоброе предзнаменование, и подумалось, вдруг, что вся его затея насчет семейного примирения окажется полным бредом. Стоит ли удерживать женщин, если они начинают разбегаться? Чему быть, того не миновать, и Маришка, удравшая от него три недели назад, была лишь первой ласточкой. Как говорится, насильно мил не будешь, и пусть уходят, если хотят. Верно формулировали древние: вечной любви нет, зато есть дети и есть внуки. Но что делать и как быть, если не получается с детьми?… На это Стас ответа не знал. С рождением детей у него, действительно, никак не ладилось, и не могли решить проблему ни хитрые лекарства, ни львиная доля мужественности, ни обилие женщин.