— Кажется, дождь начинается, — сказал я.
«Да ладно, кэп?!»
— Я тогда пойду, приятно было познакомиться, — и девочка, махнув напоследок так понравившимися мне хвостиками, когда уходила, покинула крышу.
«Какая приятная особа, и читать любит, надо будет узнать её получше.»
Когда небо полностью заволокло тучами и лагерь накрыла серая пелена, последний отдыхающий скрылся за дверями корпуса. Ветер выл всё сильнее, а по морю бегали большие, грязные от поднятой со дна мути, волны, накатывая на песчаный берег, оставляя после себя следы пены и разного мусора.
Последний раз, когда время застыло, я понял пару важных вещей: время не останавливается — ускоряюсь я… и меняется моё восприятие мира. Кроме того, для тела это большие нагрузки, и дрожащие после короткой дистанции ноги тому доказательство. И возникает это состояние в момент, когда все внимание сосредоточенно на чем-то одном.
Пока нет свидетелей, можно попробовать вызвать то состояние стоп-кадра искусственно. Почти все части лагеря, которые не видно из окон, сейчас идеальное место. А дождь… чай, не сахар, не растаю.
Комментарий к Лагерь у моря 10-12 части
Вычитано бетой.
========== Лагерь у моря 12-15 части ==========
Пока есть возможность подтвердить свои догадки на чистом воздухе, грех ей не воспользоваться. Покинув здание корпуса, я отправился в сторону пляжа. В принципе, идеальное место, в шторм туда никто не попрется. Ветер усилился, хотя, казалось бы, куда ещё. По лагерю летали кучи пыли от высушенной жарким солнцем поверхности.
«Тут же подметали вроде, халтурщики!»
Не обращая внимания на почти всегда всем недовольного внутреннего ворчуна, я целеустремленно приближался к пляжу: даже издалека было видно, что волнение на море переросло в натуральный шторм, высотой почти в мой рост волны с яростью накатывали на берег, издавая характерный шум. Симфония бушующей природы. Есть в ней что-то, что заставляет людей покидать удобные дома и отправляться бороздить море, часами бродить по пустыням и лесам, подниматься по заснеженным склонам гор…
Многих, но не меня! Я тут по делу, а то бы вполне себе мирно любовался этими видами из окна, с чашкой какао.
«И с Ульянкой на коленях, да?» — хитро спросила шиза.
«Да ну тебя», — отмахнулся я.
«О, а тогда с кем? И как? Подробностей, пожалуйста!»
Хоть я пытался абстрагироваться от назойливых подначек, но невольно задумался. Может, перестать бояться сближения с людьми, быть может, найдется в чьем-то сердце место и для меня? Меня, который на свадьбу или день рождения идет через силу, который боится толпы, незнакомых людей? А так ведь было не всегда, но жизнь меняет людей. Да, я тысячу раз помогу нуждающемуся, да, я общался с пациентами, и работал всегда на совесть. Но стоит только снять халат — и всё, нет Дока, есть только обычный скромный парень, который первым редко с кем заговорит, которого однажды бросили, как ненужную вещь. А что если бы действительно — попробовать забыть, встречаться с кем-то?
Вот сидел бы я сейчас с той же Леной и, глядя на непогоду за окном, тихо вел бы беседу о книгах, жизни и вообще, наслаждаясь не столько процессом, сколько компанией такой уютной и милой девушки. Или с Ульянкой — угостил бы чем-нибудь вкусненьким в кабинете и любовался этим энергичным рыжим чудом, которое тут же покинет стены, стоит стихнуть ветру, и продолжит свои безобидные проказы. Или с Алисой — слушал бы музыку, один наушник у нее у ушке, второй у меня, и мелодия, играющая только для нас двоих, что под одним пледом разделяют тепло друг друга. Или со Славей — пробежаться под дождем, а затем смывать холод в горячей ванне. От этих мыслей стало тепло-тепло, а где-то в давно уже одинокой душе пробился крохотный лучик света.
Так! Док, отставить мечты, уже обожглись однажды, хватит! Я похлопал себя по щекам, приводя в чувство. Любовь, чувства, столько про них говорят и пишут, снимают фильмы… Но правда, правда — одна: вверяя кому-то свое сердце, ты можешь стать счастливее, чем когда-либо, твоя пара может стать смыслом жизни для тебя, а может…
«И уничтожить, полностью, морально и физически, да, Док? Мы ничего не забываем», — голос шизы звучал очень серьезно, не как обычно, он словно прошелся холодком по спине.
«А ты-то откуда знаешь? — мысленно спросил я. — Тебя тогда не было у меня в голове. Хотя тут ты прав, шиза. Второй раз такого я пережить не хочу.»
Когда я подходил к повороту, представляющему из себя большую стену одного из корпусов, от которого до спуска к пляжу было рукой подать, спину обожгло взглядом: за мной следят. Я чувствовал это очень ясно, словно у меня появился новый осязательный орган, непонятно как работающий, но очень достоверный. При этом внимание было вовсе не враждебным, скорее — любопытство с проблесками озорства, словно в спину светит небольшое солнце, наблюдая, что задумал там этот человечишка.
Завернув за угол и прижавшись к стене, я затих и начал ждать.
Спустя пару минут из-за угла выглянула маленькая любопытная мордашка с двумя рыжими хвостиками, развевающимися от сильного ветра.
— Уль-я-на! — медленно, по слогам произнес я, глядя на неожиданного преследователя.
Брови девочки удивленно поползли вверх, видимо, Штирлиц не ожидал быть так легко раскушенным.
— И что мы тут делаем в такую погоду? — нахмурил я брови, изо всех сил старясь не улыбнуться, иначе спровадить её не удастся.
— Где хочу, там и гуляю, — развела руками мелкая, — законом не запрещено, Док, вон ты куда-то намылился же!
Аккуратно словив негодницу за плечи, я присел, чтобы наши лица были на одном уровне, и, глядя ей прямо в глаза…
— Марш обратно в корпус! — нечего ей в такое время снаружи делать, ещё упадет от ветра на нее что-нибудь.
— Но мне интересно! — активно возмутилась малышка, отчего её дыхание жаром прошлось по моему озябшему от ветра лицу. От девочки пахло чем-то сладким с нотками клубники, небось, опять устроила рейдерский налет на всё в поле досягаемости, что содержит сахар.
— Хорошо, давай так: если ты сейчас послушно вернешься в лагерь, я дам тебе что-то очень вкусное, ты такое точно не пробовала, — хитро предложил я, чувствуя себя змеем-искусителем.
Минуту ясные голубые глаза внимательно смотрели прямо на меня, и Ульяна приняла решение.
— Ладно, — подозрительно легко согласилась мелкая, — но угостишь у себя в кабинете, и расскажешь что-нибудь интересное.
И, выставив мне такой своеобразный ультиматум, девочка довольной походкой зашагала в сторону корпуса.
«Был бы у нее хвост — сейчас бы трубой торчал от гордости.»
Прислушавшись к себе, я понял, что хандра, вызванная из глубин памяти не самыми приятными воспоминаниями, исчезла, словно иней, расплавленный ярким светом и теплом, ярким РЫЖИМ светом и теплом. Глупые самокопания и грусть здорового лба легко развеяло мимолетное присутствие этого бесенка.
— Да уж, Ульянка, ты и правда нечто, — почему-то вслух сказал я, и налетевший с моря ветер унес с собой эти слова.
Пока уходила, она несколько раз оглянулась: видимо, внутри девочки шла борьба между любопытством с шилом в мелкой заднице и данным мне обещанием, а так же любовью к сладкому.