Раздалось несколько смешков — это часть девушек, вместо того, чтобы помочь, обсмеяли упавшую. Другие игравшие застыли в ступоре. Я, как огня, боюсь незнакомых людей, и в простой ситуации даже поздороваться с девушкой не решился бы, тем более, в прошлую нашу встречу разозлил её. Но тут — дело другое: девочка плакала, из глаз её текли непрошенные горькие слезы. К испытываемой боли примешивались насмешки окружающих. Некоторых ничего не меняет. Ну да, характер у девочки не сахар, но зачем так перегибать палку?
— Тихо, маленькая, тихо, не плачь, — успокаивал я девушку, — всё хорошо, я врач, я помогу тебе. Давай, потерпи, дай взглянуть на ножку, — я закатал штанину и аккуратно ощупал голеностопный сустав, который уже немного припух и покраснел.
Смешки не стихали, и я снова ощутил зарождающуюся внутри злость. Как так можно-то издеваться над девушкой?! Из стайки девчонок слышались отрывки слов, таких как жужелица неуклюжая, четырехглазая, и подобных обидных выражений.
— Девочки, прекрати… — хотела вмешаться Славя, но я её прервал.
— А НУ ЗАТКНУЛИСЬ! — я хотел просто громко сказать, но в последний момент что-то зашевелилось внутри, что-то дикое, не поддающееся таким глупостям, как нормы морали, и с губ слетел громогласный рык, мигом прервавший поток глупостей.
Собственному рёву, от которого задрожали окна в спортзале и поднялась с пола пыль, удивился даже я, что говорить о других. Физрук выронил изо рта свисток, которым собирался прервать безобразие, его падение, в наступившей тишине, слышал наверное весь зал, молчавшие девочки замерли, а те, что сыпали оскорблениями — и вовсе побледнели.
«Чувак, чувак, а теперь крикни: фус ро…»
«Отстань, шиза! Нашел время».
«А что я, я ничего!»
— Ну ты и выдал, Док, — потирала Славя свои уши, — предупреждай в следующий раз.
Не став терять время, я осторожно, одной рукой придерживая у спины, второй под коленями, поднял пострадавшую девочку, которая перестала плакать, и лишь молча смотрела мне в глаза. Вес почти не ощущался, теперь бы не выдохнуться по пути. Никто не вымолвил ни слова, пропуская меня и мою ношу из зала.
До кабинета мы втроем добрались без приключений. Правда, всю дорогу Славя порывалась помочь мне нести пострадавшую, да и зеваки провожали взглядом. Я был без халата, просто джинсы и майка, и так как раньше большую часть своего времени проводил в одиночестве в медкрыле, мало кто, кроме тех, кто туда попадал, знал, кем я тут работаю. Хорошо, никто не попытался поинтересоваться, куда это подозрительный тип несет девочку в спортивной форме.
В кабинете я уложил девушку на кушетку, стараясь не задевать подвернутую лодыжку.
— Больно-то как, — простонала она.
— Потерпи, Женя, — Славя успокаивала девушку, одновременно раскладывая на стоящий рядом стул её вещи и очки, умница, я про них забыл, — Док тебе поможет.
Женя, значит. Что-то припоминаю, о ней тогда говорила Алиса?
Поможет ли? У меня ни рентгена, ничего, тут нужен травматолог со стажем. Но да ладно, попробуем сами, а если что — отвезем в ближайший стационар, благо, состояние не критическое. Итак, знаю прекрасный способ собраться с мыслями…
— Шифт.
Реальность дрогнула и застыла, звуки затихли, тишина окутала разум, ставший работать в разы быстрее. Мышление обрело кристальную четкость, вытаскивая из уголков памяти всё, что я помнил о голеностопном суставе. То, что поврежден именно он, не вызывало сомнений: и характер травмы, и клиническая картина — прямо классика.
Сложность в том, что я не знаю, вывих тут, подвывих, или просто растяжение. Этот чертов сустав травмируется достаточно часто — на него приходится огромная нагрузка, плюс ко всему, при неудачном падении на ноги, нагрузка ротационная, скручивающая сустав.
— Шифт.
И время вернулось в привычное русло. А я начал медленно ощупывать пострадавшую ножку, предварительно сняв с неё кеду и носок. Теплая, слегка влажная лодыжка, с гладкой коже… Бррр, так, взять себя в руки! Патологической подвижности нет, крепитации и синяков тоже, небольшой отек и неестественное положение. Почти наверняка тут подвывих: слегка вправим, наложим повязку, и завтра на рентген…
— Док, тебе чем-нибудь помочь? — Славя места себе не находила. — Я всё что угодно сделаю — только объясни как.
«Уиху, чувак, от такого предложения грех отказываться! Давай объясним ей, как, она может нам помочь своим великолепным телом», — горбатого, как говорится…
— Славь, достань вон в том ящике простынь, — указал я на один из отсеков шкафа.
Пока Славя доставала ткань, я рылся в ящиках с медикаментами. В принципе, можно обойтись местным обезболиванием, но весь лидокаин, который был здесь, давно просрочен, а новый ещё не привезли, хотя я заказал его неделю назад! Ну, крайние меры значит крайние меры, вправлять просто так — адская боль, тем более для девочки. Из сундучка с неприкосновенными запасами, в который я собирал списанные заранее препараты как раз на такой случай, был извлечен хлороформ, хранившийся изначально для опытов и как реагент, а смотри — пригодился.
— Вот, эта пойдет? — Славя протянула мне простынь, скатанную в аккуратный рулон.
— Отлично, а теперь, сестра, откройте окно, — я, по мере возможности, старался разрядить обстановку, а то развели тут панику. Хотя, стоит признать, костюм медсестры неплохо бы на ней сидел.
— Вам бы хаханьки, а я тут мучаюсь, между прочим! — раздался недовольный голос с кушетки: Женя уже нацепила свои очки, и с недовольным взглядом смотрела на нас. Ну и характер… — Я тебя узнала! Это ты меня тогда… — начала было девочка.
— Что было — то было, я не со злым умыслом, сейчас надо заняться ногой, — поспешил я прервать откровения, не хватало только, чтоб Славя это услышала. Ну, шлепнул я её тогда по попе — это был самый простой и эффективный способ прервать панику. Кто знал, что она такая злопамятная! Другая девочка посмеялась бы потом и забыла. Но не эта.
«Овца, — коротко прокомментировал шиза. -Мы между прочим, её жизнь спасли».
«Не ругай маленькую, злой циник, она-то этого не знает, больно ей сейчас», — сказал не вслух, а про себя.
— Так, ассистент, мойте руки, — отправил я блондинку к крану, где только что обработал свои, — там ещё антисептик, им тоже воспользуйся.
— Что ты собрался делать! — в голосе вихрастой, послышались встревоженные нотки. — Я не хочу!
— Ничего, просто подыши, — я накрыл рот и нос девочки марлей, пропитанной хлороформом, — и посчитай до ста.
Посмотрев на меня раздраженным взглядом, неблагодарная зараза всё же начала медленно считать.
— Двадцать один, — голос слегка заглушала тряпка, — двадцать два, двадцать три… Двадцать во… — глаза девочки затуманились и начали закрываться, — двад… де…
Наконец, глаза Жени закрылись, а тело расслабилось, дыхание стало ровным: времени немного, используем все, что умеем, и что имеем. Лишнее долой. Зачем она их только надела? Я снял со спящей девушки очки и убрал подальше.