Видя мою реакцию, собеседник скорчил недовольную мину.
- Ладно, Фома неверующий, не вижу смысла продолжать дальше вводить тебя в курс наших дел до тех пор, пока ты смотришь на меня как доктор Стравинский на поэта Бездомного Ивана Николаевича.
- Какой Стравинский? - я недоуменно воззрился на Хороса.
- Ах да, молодой человек, прошу пардону, совсем запамятовал, что любимый мной Булгаков у вас под запретом.
- Ну почему же, - поспешил проявить эрудицию я, - "Белая гвардия", "Дни Турбинных"...
- Полноте, батенька! - махнул рукой Хорос. - Самой главной его книги ты еще не читал. Однако отложим наши литературные экзерциции, в данный момент моя задача доказать одному излишне самоуверенному юноше то, что его знания об окружающем мире весьма и весьма ограничены. - Едва он это произнес, как все три свечи стоявшего на генеральском столе канделябра без каких-либо видимых причин взяли и загорелись. - Банальный пирокинез, юноша, - пояснил Хорос, - а это, - он указал рукой на взмывший в воздух прямо перед моим носом тяжелый письменный прибор, - наглядная демонстрация психокинетических способностей, присущих многим существам, населяющим бескрайнюю Ойкумену.
- Висят, - дотронувшись до парящего над столом прибора и ощутив пальцами его материальность, согласился я. - Вот же хрень!
- Не хрень, молодой человек, а банальная левитация материальных объектов, - недовольно нахмурил брови Хорос. - Ну что, хватит или продолжим "раздачу слонов и материализацию духов"?
- Внушение, - наконец-то мне удалось подыскать подходящее объяснение всему происходящему. - Банальный гипноз. Будьте уверены, в данный момент этот письменный прибор продолжает стоять на столе, а свечи не горят, поскольку никакой магии не существует.
- Существует, существует, существует! - неожиданно голос Хороса поплыл, а затем и его ухмыляющаяся физиономия стала корчиться и расплываться.
Я проснулся и обнаружил себя в своем рабочем кресле. Перед носом монитор с поисковой страничкой Яндекса. Оказывается, по причине вынужденного безделья я банально прикемарил, а перед тем как отрубиться, ввел в поисковую систему имя любимой. Результатом оказалось сто пятьдесят пять тысяч ответов, но ни один из них не имел ни малейшего отношения к моей Айран.
Примерно год назад я познакомился с одной чудесной женщиной... ну не совсем женщиной - лагорийкой, хотя по всем параметрам обитатели Буферного мира здорово похожи на людей Земли. Мы полюбили друг друга и теперь стараемся, как можно чаще встречаться. Иногда я приезжаю к ней в Лагор, чаще она навещает мою холостяцкую берлогу. Впрочем, назвать мой дом "холостяцкой берлогой" теперь вряд ли повернулся бы язык даже самого придирчивого эстета, поскольку благодаря появлению в моей жизни Айран, очень многое поменялось, в частности интерьер моего жилища.
Закрыв поисковую страничку, тряхнул головой, чтобы окончательно пробудиться. Сверившись с внутренним хронометром, понял, что сон мой продолжался не более двух минут. Ничего себе! А мне показалось, что проспал я не меньше часа. Странный сон - практически абсолютное погружение в реальные события. Действительно, двадцать один год назад Хорос лично заявился по мою душу, легко смутил неопытного юношу и рекрутировал в Хранители. Справедливости ради, стоит отметить, что для того, чтобы убедить меня в существовании магии, ему пришлось изрядно потрудиться. Просто так я не собирался сдаваться и упорно списывал очевидные факты на банальный гипноз. В конечном итоге он, что называется, меня дожал. Короче, я принял предложение Верховного Хранителя и сам стал Хранителем не сразу, конечно, а после того, как надо мной основательно потрудились земные и лагорийские спецы. Однако об этом как-нибудь в другой раз.
Чтобы окончательно отогнать чары Морфея, я поднялся из-за стола, подошел к кофейной машине и приготовил эспрессо-дабл. После чего с дымящейся чашкой вернулся к своему столу.
В комнате кроме меня никого из сотрудников не было - кто в отпуске, кто на задании, а кто и вовсе в командировке. Сам Альмансор в сопровождении секретарши Любочки отбыл по заданию Хороса на пару дней в славный город Шанхай с инспекцией Восточно-Азиатского филиала. Подозреваю, что Хоттабыч попросту решил развеяться. Китайские товарищи непременно устроят для дорогих гостей грандиозное застолье с русской водкой и всякими там экзотическими устерсами и прочими морскими тараканами в качестве закуси. Короче, в отделе я остался практически один.
Прихлебывая обжигающий напиток, выдвинул верхний ящик своего рабочего стола, извлек оттуда карманную шахматную доску с расставленными на ней фигурами и принялся анализировать ситуацию.
Несколько месяцев назад я получил по фельдъегерской межмировой почте письмо от своего друга Квагша Заан Ууддина Левар харан теге, знаменитого воителя истребителя глоргов, грозу хрунгов и прочей болотной нечисти, а также победителя призрачного стража. В сражении с последним он даже потерял кисть руки, но латинги обладают феноменальными регенеративными способностями, поэтому через пару недель утерянная конечность полностью восстановилась, о чем он меня поспешил тут же уведомить. В означенном послании мой приятель предложил сыграть партию в шахматы по переписке, мол, в его Большом Топком Болоте достойного противника днем с огнем не сыскать. Ясен пень, лучшего мастера, чем Листопад Федор Александрович ему не найти, поскольку, будучи еще курсантом, я стал кандидатом в мастера и вполне успешно защищал честь родного учебного заведения. Вообще-то именно я обучил Квагша этой древней игре в его бытность моим стажером и квартирантом, с тех пор тот частенько доставал меня своими просьбами сыграть партийку-другую. Даже находясь в своем "самом лучшем из миров" он сумел изыскать возможность приобщиться к великому искусству, именуемому шахматами. Я принял вызов, и с тех пор мы с разной степенью регулярностью обмениваемся ходами.
Позиция на шахматной доске явно была критической для моего оппонента. Ежу было понятно, что через два хода его зажатый в угол слоном и ладьей король попадает под фатальный удар моего коня. Посидел над доской минут пять, дабы исключить любые неожиданности, наконец, сделал ход и только собрался написать послание другу, как затрезвонил телефон.
- Феденька, - голос Хороса был непривычно медоточив, данное обстоятельство меня отчего-то здорово насторожило и встревожило, - не мог бы ты заглянуть ко мне минут так через десять?
Вот же хмырь! С подходцем: "Не мог бы заглянуть?" Сам знает, что даже если б и не мог, примчался бы по первому его требованию, ибо просто так Верховный Хранитель никого к себе не вызывает. Вот только непонятно, к чему вся эта дипломатия - обычно он просто ставит в известность, что желает видеть того или иного сотрудника. Ой, не к добру все это, чует мое сердце.
- Слушаюсь, Экселенце! - громко рявкнул я в трубку.
- Да полноте, батенька, ни к чему весь этот официоз.
Последнее обстоятельство и вовсе настораживало. Знаем мы эти неофициальные доверительные беседы с вышним начальством. Припомнить затрудняюсь, сколько таковых на моей памяти заканчивалось незапланированными хлопотами, дальней дорогой и ворохом неприятностей на мою нежную задницу. Надеяться на то, что Хоросу вдруг взбрело напоить скромного регистратора чаем с пряниками (вспомнил недавний сон и улыбнулся), особенно не приходится. Значит, Экселенце вновь удумал какую-нибудь очередную затею, а меня определил в исполнители.
В приемной Верховного Хранителя не было ни души. Даже Зиночка куда-то упорхнула, вероятно, на ВВЦ за чебуреками для начальства. Так что я крепко двинул по двери кулаком (иначе не услышат по причине ее феноменальной звукоизоляции) и, не дожидаясь ответа (по той же причине), потянул дверную ручку на себя.
- А, Феденька, - Хорос оторвал взгляд от лежащих на столе бумаг, - проходи дорогой!