Я вижу, что ты задумался, Квазимодо. Это правильно. И вот теперь я тебе скажу: у тебя есть последний и единственный шанс все изменить. Посмотри — я все приготовил. Какие знакомые названия, не правда ли: Абакус, Эйсер, Белмонт. И еще — Соммерфильд, Крипто, Уэстбери. А вот это Лотте, Тренч, Бушмилл? И все прочие, от А до Z, ты же их помнишь наизусть, Квазимодо. Их здесь девятьсот шестьдесят три, за минусом злополучной Лерны, у которой протектором мсье Франсуа Огон, — ты ведь догадываешься, что это не настоящее имя, Квазимодо, а настоящее тебе прекрасно известно, ты же не идиот. Поставь свою подпись, — и завтра же во всех девятистах шестидесяти трех трастах сменятся поверенные. Еще через день поменяются бенефициары и директора, будут заблокированы все кредитные карты и отозваны нынешние подписи на банковских счетах. Ты еще не успеешь доехать до своего нового дома, как вся эта банда, рассевшаяся в высоких кабинетах, окажется нищей. Кроме, понятное дело, господина Франсуа Отона, которому достанутся твои личные четырнадцать миллионов евро, прикрытые компанией Тредмилл и трастом Лерна.
Ты с ним лично не знаком, Квазимодо, а я знаком, причем неплохо, поэтому поверь на слово — оставить ему четырнадцать миллионов вместо того, что у него есть сейчас, это намного сильнее, чем забрать все. У меня к нему длинный счет, поэтому я именно так и решил.
Я вижу — ты ерзаешь. Ну, понятное дело. Когда речь идет о многих десятках миллиардов, кто угодно заерзает. Афера? Конечно. Но из всех афер, которые были когда-то, самая чистая. У денег, укрытых в слепых трастах, нет владельцев, у них нет прошлого, а их будущее в данном конкретном случае определяется одним-единственным человеком. Тобой, Квазимодо. Никогда ни один суд в мире не сможет поставить тебе в вину то, что ты сейчас подпишешь, потому что это право подписи дано тебе законом и не ограничено ничем, кроме твоей доброй воли.
Я знаю, что тебя ужасно мучает любопытство, а в чем здесь мой интерес. Я тебе постараюсь ответить, хотя это и не так просто. Когда-то, в другой жизни, про которую ты вовсе ничего и не знаешь, у меня были друзья. У нас было общее дело, которое мы все вместе выстраивали по кирпичику. И построили, не вдаваясь в детали, нечто очень большое. И вот когда мы это построили, оно приглянулось сразу многим людям, которые не очень понимали, почему это принадлежит нам, а не им. У них были очень близкие отношения с… мсье Франсуа Отоном, хотя вообще-то его зовут совсем по-другому, и он тоже не понимал почему, если есть что-то большое и вкусное, то оно должно принадлежать кому-то, а не его приятелям. Он дал отмашку, и протрубили рога, залаяли борзые, и началась веселая охота. Если ты спросишь, было ли в нашем прошлом что-то, о чем не принято говорить в благородном обществе, я честно отвечу, что да, было, конечно — так же, как и у всех. Ровно так же, как и у приятелей мсье Франсуа Отона. Но он был их другом и покровителем, поэтому их прошлое оказалось блистающим и белоснежным, в отличие от нашего. У нас отняли все, друзей моих — кого разбросало по свету, кого по тюрьмам, я вот сижу здесь с тобой, и единственная цель моя состоит в том, чтобы расплатиться.
Я мог все: я мог наслать на них — поименно — страшные и неизлечимые болезни. Я мог ночной порой представать перед каждым из них неумолимым мстителем, кем-то вроде Супермена или Клинта Иствуда, и расстреливать их из сокрушительного оружия, называя перед каждым нажатием на курок имена моих друзей. Но я выбрал другое.
Я решил ударить по больному: отобрать у них самое дорогое — их деньги, воспользовавшись созданной ими самими системой, найдя в ней единственное слабое звено, и в одно мгновение разрушить выстроенную ими крепостную стену. Я решил отобрать у них возможность говорить через губу с королями, президентами и прочими сильными мира сего, обильно и вкусно подкармливать своих холуев, забрасывать деньгами полицию, армию и суды, покупать народную поддержку, оплачивать ежедневные осанны в свой адрес — короче говоря, оставить их наедине со страной, не с той страной, которая существует только в телевизоре, а с той, которая привычна к топору и погрому и которой совсем нетрудно будет разобраться, кто виноват и что делать.