— Ма-а-а-терь Божья, — Лея уставилась на своё отражение, вытирая мокрое лицо полотенцем. — Бывает хуже. Но реже…
— Я присоединюсь, ты не против? — Н'Кай дождался, пока Лея сядет завтракать и подхватил вторую кружку с кофе из тех, что стояли на подносе.
— То-то, я смотрю, здесь еды на два подразделения, — пробормотала Лея, глядя, как Н'Кай последовательно уничтожает девять десятых из того, что лежало на подносе, и что было съедобно в принципе. — Мне лично бы и пары бутербродов хватило…
— Ужасно не люблю есть в одиночестве, — признался Н'Кай, стряхивая с рук крошки хлеба. — Алекс сказала, что лично побреет меня наголо, если я буду мозолить ей глаза и дальше, а ребята сегодня утром завтракать не стали, вот я и решил дождаться тебя.
— Мудрое решение, — Лея тоже не любила завтракать в одиночестве, и Н'Кай был удостоен короткого колючего взгляда, в котором только безнадёжный оптимист мог уловить тщательно завуалированную симпатию. К сожалению или к счастью, но Н'Кай относился именно к этой породе людей.
— Спасибо, — кивнул головой ромуланец. — Ты будешь доедать этот бутерброд?
— Нет, — Лея отрицательно покачала головой, глядя куда-то в пустоту.
— В чём дело? — Н'Кай опустил кружку на поднос, с удивлением глядя на Лею. — У тебя исключительно глупый вид.
— Сорел очнулся, — улыбнулась та, отодвигая поднос в сторону. — Я в медотсек; если хочешь, идём вместе.
Последние полчаса Сорел был очень занят — следил за Маккоем из-под полуопущенных век, старательно делая вид, что следует его рекомендациям. И, как только тот покинул палату, будучи абсолютно уверен, что все его пациенты должным образом устрашены и будут вести себя тихо, Сорел осторожно, стараясь не производить лишнего шума, подтянулся на руках и сел в кровати. Т'Вет, комната опять поплыла слева направо… нет, наоборот… а теперь по кругу… и немного наискосок для разнообразия. Похоже, это чувство теперь останется с ним навсегда, грустно отметил Сорел, прикидывая параллельно, куда они могли спрятать его одежду.
— Мистер Сорел! — гневный женский голос прозвучал прямо за его спиной, где ещё секунду назад — он мог поклясться в этом собственной жизнью — абсолютно никого не было.
Сорел, конечно же, ничуть не испугался этого резкого окрика — говорить так было бы, вне всякого сомнения, преувеличением, он же всё-таки вулканец — нет, он просто чуть не свалился с кровати от неожиданности, да ещё рыбки в аквауриме, что стоял у стены, всплыли килем верх, только и всего. Но ведь это не главное, верно?..
К сожалению, Кристина Чэпел своим воплем привлекла внимание не только Сорела и Сэлва сотоварищи, чья компания теперь гнусно хихикала в углу, глядя на одеревеневшего Сорела, замершего на краю больничной койки в позе роденовского мыслителя; но и Маккоя, который немедленно вылетел из соседней палаты и теперь направлялся к вулканцу с явным намерением растерзать того заживо. Сорел хотел было сказать, что не привык столько времени проводить лёжа, что он очень устал от этого занятия, и что у него вообще на ногах всё гораздо быстрее проходит; однако, посмотрев в ясные голубые глаза начмеда, понял, что делать этого ему не стоит. Без особой аргументации. Не стоит — и всё. Он обречённо опустился обратно на подушку. Маккой самодовольно хмыкнул и вновь вернулся к своим делам. В поединке нервов под названием «доктор-пациент» победитель мог быть только один, а Маккой оч-чень не любил проигрывать. Потому и поворачиваться назад уже не стал. Он и без того знал, что Сорел теперь до самого вечера с места не двинется. Просто побоится…
Сорел с тоской посмотрел в сторону Сэлва, которого Маккой обещал выписать уже к вечеру, если температура не поднимется вновь; и уже начал было обдумывать план побега, не уступающий по размаху недавней клинжайской операции, когда створки дверей бесшумно скользнули в стороны, и в палату вошла Лея. Увидев его живым и почти здоровым, она облегчённо вздохнула, и присела на край его кровати, с места в карьер заведя какой-то рассказ на вулканском языке.
Леонард прислушался к разговору и недоумённо приподнял одну бровь. Странное дело, но универсальный переводчик адекватного перевода не давал, знакомым казалось лишь каждое третье слово, но и не более того. Интересно, что за диалект она использует?
Вулканец ничего не отвечал девушке, но и не пытался избавиться от её общества, как поступил бы на его месте Спок. Просто лежал и слушал. И выглядел при этом довольно счастливым — насколько это вообще было возможно при его происхождении и в его состоянии. Как мило…