Как он мог! Нет, как он сам мог! Ромуланский мальчишка всего лишь брякнул глупость, не подумав, а он и рад стараться — взбеленился, как последний клингон!!! На глазах у всех! На глазах у неё…
И всё же… слышать это снова, после стольких лет, было невыносимо. По сути, это тоже своего рода условный рефлекс, только он считал, что поборол его много лет тому назад. Как выяснилось только что — не до конца.
Сорел поплотнее закутался в тёплую армейскую куртку. Наверное, поэтому он не хочет возвращаться обратно на Вулкан. В офисе теперь от жизни не спрячешься, а постоянно натыкаться на холодное молчание родственников для вулканца — да и для любого другого нормального существа, в общем — невыносимо. Да ещё и бабушка, мегера старая, как нарочно, присылает ему приглашения на все семейные собрания, где ему приходится сидеть в одиноком молчании; ну, скажет кто из юных два-три слова, пока от старших не огребёт за непонимание текущего момента — вот и весь разговор. А попробуй не приди — будет ещё хуже, вообще сапогами запинают… благо имеется печальный опыт.
Сорел вошёл в квартиру, снял куртку и бросил её прямо на пол. Всё, хватит, сказал он сам себе, пора с этим что-то делать, я же натуральный неврастеник. Удивительно ценное качество в открытом космосе для действующего опера, если подумать…
Сорел сел в кресло и закрыл глаза.
…Впервые его так назвала двоюродная тётка со стороны отца. Естественно, со стороны отца — можно подумать, у него есть хоть один знакомый родственник со стороны матери. Ну ладно, это ещё можно не простить, так понять — у старой Мадх, в общем, и не было причин для особой любви к долговязому растрёпанному мальчишке, который вечно ходил в синяках и питал какую-то просто нездоровую страсть к касе, произраставшей именно в её саду (и то сказать — каса там была хорошая — сочная, сладкая, а главное — дармовая). Впоследствии из мальчишки вырос нескладный молодой человек всё с той же неуставной причёской, из которого не получилось ничего хорошего, хотя пару деревьев касы в её саду он всё же впоследствии посадил. С соответствующими моменту извинениями. А вот почему весь остальной клан с её лёгкой руки стал относиться к нему так же, было не совсем понятно. То есть теперь-то он уже, конечно, понял, что к чему, но тогда… это было нелогично, несправедливо! Жестоко, если хотите. Ему едва минуло четырнадцать в ту пору, когда собственный клан негласно отказался от него, а он ещё очень долго не мог понять, в чём причина подобного отношения. А когда понял… что ж, он всё равно собирался уйти из дома. В течение последовавших за этим событием пяти лет он успел устроиться на работу к Ривзу, получить второе образование, крепко встать на ноги и основательно обозлиться на весь белый свет — во всяком случае, на ту его часть, где обитали представители клана Т'Гай Кир. Следующие несколько десятилетий, в течение которых неутомимая Т'Ра не оставляла своих попыток вернуть его в родной клан, которому он, вообще-то, абсолютно не был нужен, лишь окончательно убедили его в правильности однажды принятого решения. А потом, слава Сураку, вернулся с Земли Сарэк с молодой женой. Он кое-как научил Сорела самоконтролю, да и вообще… присматривал за ним по мере возможности. Аманда, само собой, тоже не могла остаться в стороне от воспитательного процесса (тот факт, что воспитуемый объект в ту пору был почти что в два раза старше неё самой, в расчёт не принимался), и относилась к Сорелу как к во всех отношениях бестолковому младшему брату, на правах которого он при их доме все последующие годы и отирался… особенно с тех пор, как умер Ривз. Она как-то сразу почувствовала его одиночество — у землян это качество вообще развито лучше, чем у вулканцев, кто бы и спорил.
Правда, Сарэк не знал о его секрете. Никто не знал — клан тщательно хранил свою тайну, или что будет правильнее — свой позор. Нёс его, как тяжкое бремя, все эти пятьдесят с лишним лет. Не был исключением и Сорел — спустя годы это стало для него так же естественно, как дыхание или сон. А если бы Сарэк знал? Интересно, продолжал бы он называть его своим другом и дальше или же выгнал бы вон без права аппеляции? Впрочем, это был не тот вопрос, ответ на который Сорелу хотелось бы узнать из собственного опыта.
Сурака ради, ну почему его родители не сподобились произвести на белый свет ещё одного ребёнка, прежде чем уйти в тот последний прыжок без возврата? Если бы у него был брат… или сестра… насколько бы легче им было нести этот груз — вдвоём!..