Спустя два часа они вышли на песчаный берег Эль-Сентро, окружённый высокими, смыкающимися в полукольцо, деревьями, образующими, таким образом, что-то вроде небольшого амфитеатра с шикарным видом на закат. Надо отдать Алекс должное — место и впрямь было потрясающее.
Алекс, Кирк и Ваня немедленно принялись разводить костёр, и тут выяснилось, что никто из офицеров не взял с собой ни спичек, ни зажигалки, ни даже фазера! Лея покосилась на Сорела и, вытащив из кармана зажигалку, незаметно передала её Алекс. «Нашла!» — радостно заорала та, и скандал увял в самом зародыше. После того, как костёр разгорелся, Эван с Леей принялись разгружать провизию, и Джим немедленно переключил своё внимание на них, помогая, а точнее, путаясь под ногами и до нелепого нарочито ухаживал за Леей, незаметно наблюдая за Сорелом. Впрочем, на этот раз ничего интересного он не добился, если не считать того, что в конце концов рассерженная Лея треснула его по руке ложкой. Джим задумчиво потёр руку и вернулся к Алекс — следить за костром.
Солнце плавно клонилось к краю горизонта, на небе начали загораться яркие, по южному крупные, звёзды. Айл молча смотрел на небо, по-прежнему пребывая в тяжёлых раздумьях. Н'Кай полез купаться.
Спустя час, когда все приготовления к вечеру были, наконец, закончены, Джон обнаружил, что у костра отсутствуют как минимум двое — Тира и Айл. Он тяжело вздохнул — похоже, собрать всех в один круг ему не удастся даже к двенадцати ночи. Хотя, это, конечно, вполне приемлемый вариант… В отличие от вот этого, мрачно подумал он, наткнувшись взглядом на мирно беседующих Алекс и Н'Кая, впавшего после часового заплыва в состояние, близкое к лёгкой медитации. Впрочем, идиллия продолжалась недолго — простодушный Н'Кай опять перешёл в разговоре какую-то невидимую грань, определяемую, вероятно, только самой Алекс, за которой напоролся на очередной язвительный комментарий, после чего молча встал и присоединился к Эван и Ване, загружавшим в котёл заготовленную днём картошку. Перекинувшись с ними парой ничего не значащих фраз, он покинул поляну и отправился в лес. Алекс посмотрела ему вслед с недоумением, пожала плечами и ушла в противоположном направлении, решив, разнообразия ради, прогуляться в одиночестве. Оставшийся, таким образом, не у дел Джон последовал её примеру. Минут через пятнадцать бесцельной прогулки по побережью его внимание привлекли два голоса — мужской и женский. Сорела и Леи. Немедленно преисполнившись подозрений, полковник перешёл на бесшумный шаг разведчика, исследующего чужую планету, и осторожно раздвинул ветви деревьев. В то же мгновение его брови полезли на лоб, да так там и остались.
Лея учила Сорела плавать. И вовсе не стоя при этом на берегу с громкоговорителем в руках. В очередной раз доказав, что плавать вулканцы любят не больше, а то и меньше любого навскидку взятого земного кота (хотя, и в том и другом случае, как известно, возможны исключения), Сорел с досадой плеснул на Лею водой. Ни слова не говоря в ответ, девушка нырнула в воду, после чего появилась уже за спиной вулканца, с радостным воплем схватив его за плечи. Ответный вопль был не такой радостный — во-первых, Сорел всякий раз нервничал, когда его спутница исчезала под водой дольше, чем на три секунды, во-вторых, кому же понравится, когда тебя топят на границе родной среды обитания?! Выслушав длинную и явно нудную отповедь, Лея засмеялась и поцеловала вулканца в щёку. Раздражённый Сорел неопределённо хмыкнул, однако возражать не стал.
Краснея и бледнея, словно шестнадцатилетний курсант на первом свидании, Джон переминался с ноги на ногу, не зная, что ему предпринять. С одной стороны, врождённая интеллигентность и привитые ему с раннего детства хорошие манеры не позволяли броситься за фазером и пристрелить своего нового приятеля; с другой, сложившиеся обстоятельства требовали от него немедленных действий. Любых!!!
Чёрт! Вот именно этого-то он и боялся! Давно уже следовало догадаться, конечно, но… чтобы вулканец!…чтобы Лея!.. Как же! Из одного клана, мать их за ногу!!!
— Но не из одной же семьи, — тихо произнёс кто-то за его спиной.
Алекс успела зажать рот своему брату прежде, чем он начал орать от возмущения и неожиданности что-нибудь очень громкое и не очень цензурное. Развернув его лицом к себе, она осторожно отняла от его лица ладонь.
Ненавижу, когда ты так делаешь, было написано в его яростно сверкающих зелёных глазах.
— Пошли, — вздохнула она и, взяв его за руку, решительно потянула за собой. — Я должна тебе кое-что объяснить.