Фрост напрягся и побагровел.
-Мы уже обсуждали это, Кирстен. Ты здесь больше не причём. Это мой долг перед самим собой. Лайнел понимает меня. Мы не сможем быть счастливыми, если я не выдержу этого испытания. Оно повиснет на мне мёртвым грузом.
-Тогда зачем ты сорвался, папа? Зачем поступил, как чёртов слабак? Для чего повсюду таскаешь с собой Лилиан?
Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулся и увидел Лилиан, хрупкую и хорошенькую в светло-голубеньком платьице, на тонюсеньких каблучках.
-Может быть, затем, чтобы у него появился повод прожить со мной ещё пять лет? - приятным грудным голосом протянула она и посмотрела на Кирстен с вызовом.
-Пошла ты знаешь куда, мамочка! - рявкнула Кирстен.- И ты, отец, иди туда же. Можешь придумывать себе очередное наказание, потому что теперь ты совершенно точно разочаровал и оттолкнул собственную дочь.
-Это моя жизнь, Кирстен. Не стоит мной манипулировать. Я люблю тебя и уже миллион раз извинился перед тобой за свои ошибки. Но ты знаешь не хуже моего, что когда в отношения двоих начинают вмешиваться третьи и четвёртые, всё заканчивается плачевно. Милая, позволь мне разобраться во всем этом дерьме самому.
Кирстен глубоко вздохнула, подошла к нему и снова крепко обняла.
-Хорошо, пап.
Она холодно посмотрела на Лилиан и прошла мимо неё с высоко поднятой головой. Я кивнул ей тоже без всяких эмоций и последовал за женой.
С Невилом мы попрощались сердечно. В конце концов, он прав. Это их с Лайнел история. Если им так легче - пусть будет так. А Лилиан мне не жалко ни сколько - она получает каждый день все то, о чём Лайнел остаётся только мечтать. И платит за это свою цену - носит клеймо Нелюбимой женщины Фроста.
Через полтора года им осталось ещё три с половиной. Невил жил с Лилиан в Лондоне, Лайнел переехала в Лос-Анжелес, звонила редко и не приезжала - вообще. Мы с Кирстен постепенно начали забывать о ней.
Наш музей вызвал столько шумихи в обществе, что в Шэйронвиль изо дня в день стекалось всё больше и больше талантливых художников. В прошлом году было завершено строительство небольшой гостиницы специально для неизвестных дарований. Новые магазинчики, книжные лавки, столовые росли, как на дрожжах. Местные сдавали прибывающим художникам жилье за бесценок, рассчитывая, что спустя годы потомки будут гордиться тем, что когда-то в их доме гостил известный в будущем художник.
В музее катастрофически не хватало места для талантливых полотен. С помощью связей Фроста, нам удалось получить разрешение на строительство настоящей крытой улицы-галереи. Администрация нашего захолустья торжественно вручила нам с Кирстен благодарность за неоценимые заслуги в развитии культуры и экономики Шэйронвиля, куда частенько начали заезжать великие ценители исскуства, критики и коллекционеры. Многие начали поговаривать о смене названия города на более творческое и значимое. В газетах и журналах был даже объявлен конкурс на новое лучшее Имя для нашего захолустья, главную улицу которого впоследствии переименовали в проспект Миниганов Когана и Кирстен. Но Шэйронвиль так и остался Шэйронвилем.
Местные жители не гордились нашими успехами. Гораздо больше их беспокоил тот факт, что в городе стало чересчур много чужих людей с горящими глазами. Эти люди громко говорили, пели, шатались по улицам... Они жаждали славы, яркой жизни, мучительной любви. Их души требовали романтики, солнца и слез. Даже ночью по некогда пустынным темным проулкам носилось вдохновение, не давая никому уснуть.
Многие из местных перестали гулять, избегая эту рвущуюся в каждую дыру жизнь, боясь ненароком снова обжечься об пламя эмоций, испепелившее когда-то душу каждого из них.
Художники, народ пафосный и пьющий, повалили в "Веселую ночку" бурлящей рекой. Чесли сначала радовалась. Пока не поняла, что растеряла почти всех своих старых клиентов и львиную долю выручки. На виски и вино у художников не было денег, они требовали дешевое пиво, которое раньше держалось в баре в качестве эксклюзива.
В середине августа у входа в бар выросли двое верзил, а на двери появился большой плакат с надписью "Только для своих". А для особо назойливых и любопытных чужаков, Челси распечатала специальное меню,в котором кружка пива стоила дороже, чем мотоцикл. В сентябре этого же года в Шейронвиле появился второй в его истории бар, предназначенный специально для гостей города. А в середине октября почти на самом окраине начал работу итальянский ресторан.