В туннеле работали две смены: от полудня до полуночи, и от полуночи до полудня. Невозможно было сказать, что лучше: скалинги никогда не видели солнца и знали, что больше его не увидят.
Аилла, Каргуса и Яне назначили в первую смену, от полудня до полуночи.
Они сразу же стали думать о побеге. Будущее виделось еще более мрачным, чем в замке Санк. Зарешеченные двери и недоверчивые стражники стерегли их до и после работы, а во время работы они находились в трубе, выход из которой был запечатан.
После двух дней работы Аилл сказал Яне и Каргусу.
— Мы можем убежать. Это возможно.
— У тебя больше воображения, чем у меня, — сказал Яне.
— И у меня, — добавил Каргус.
— Но есть одна трудность. Нам нужна совместная работа всей смены. И сразу встает вопрос: нет ли такого, кто сломлен и предаст нас?
— И для чего? Каждый видит, как его собственный призрак танцует перед ним.
— Есть люди — предатели по натуре. Им нравится предавать.
И все трое, сидевшие на корточках у стены комнаты, в которой они проводили свободные от работы часы, обсудили своих товарищей, одного за другим.
— Если мы заразим всех возможностью побега, предательства не будет, — в конце концов сказал Каргус.
— Положимся на судьбу, — сказал Яне. — Выбора у нас все равно нет.
Четырнадцать человек из смены работало в туннеле, еще шестеро наверху, никогда не спускаясь вниз. Четырнадцать человек образовали заговор отчаяния и операция началась.
К этому моменту туннель прошел уже двести ярдов на восток. Оставались еще двести, через сланец, в котором попадались необъяснимо твердые как железо шары голубого песчаника, иногда до трех футов в диаметре. За исключением их, земля поддавалась кирке: каждый день туннель двигался вперед на десять-пятнадцать футов. Как только тоннель продвигался, пара плотников ставила крепеж.
Они оставили, случайно, несколько подпорок незакрепленными, и их можно было вытащить. В образовавшейся таким образом дыре некоторые члены команды начали рыть наклонный туннель, выводящий на поверхность. Обломки грузились в корзины, которые ставились на тележки и вывозились наверх точно так же, как и обломки из портала туннеля. Боковой туннель прокладывали двое, а все остальные работали даже еще более усердно, и основной туннель продвигался с такой же скоростью, как и раньше. Всегда кто-нибудь с нагруженной тележкой ждал в тридцати ярдах от начала туннеля, не появится ли надсмотрщик. В таком случае дозорный прыгал на вентиляционной трубе, таким образом предупреждая товарищей. В случае необходимости он был готов перевернуть тележку, как бы ненароком, чтобы задержать надсмотрщика. Потом, когда надсмотрщик проходил, наблюдатель ставил свою тележку так, чтобы сплющить вентиляционную трубу. В результате воздух на дальнем конце становился настолько спертым, что надзиратель очень быстро возвращался обратно.
Боковой туннель, пять футов в высоту и три в ширину, уходил резко вверх, и копатели всегда работали осторожными ударами, опасаясь, что могут сделать слишком большую дыру, видимую из крепости. Наконец они наткнулись на корни, потом пошла трава и кустарники, а затем темная почва, и они поняли, что поверхность близко.
На закате скалинги поужинали в помещении, находившемся в начале туннеля, и вернулись к работе. Спустя десять минут Аилл подозвал Килдреда, надсмотрщика, высокого ска средних лет с покрытым шрамами лицом, лысой головой и холодными для ска манерами.
Он, как обычно, играл в кости со стражниками. Килдред посмотрел через плечо и подошел к Аиллу.
— Ну, что случилось?
— Копатели наткнулись на голубой камень. Они хотят дрели и камнерубы.
— «Камнерубы»? А это что за устройство?
— Не знаю. Я только передаю их просьбу.
Килдред глухо выругался и встал.
— Пошли, посмотрим на этот голубой барьер.
Он вошел в туннель, Аилл за ним. Пройдя через полумрак, освещенный только мигающим светом масляных ламп, они подошли к порталу туннеля. Килдред нагнулся, чтобы оглядеть голубой камень, и в это мгновение Каргус ударил его железным прутом, убив на месте.
Снаружи настали сумерки. Все собрались в боковом туннеле, где копатели пробивали мягкую почву.