Друн расправил плечи пошире, и пошел по дорожке, которая постепенно отклонилась на северо-восток, заводя его еще глубже в лес.
Он шел часа два и пришел на поляну, засаженную сливовыми и абрикосовыми деревьями, давно одичавшими.
Друн оглядел поляну, казавшуюся заброшенной и тихой. Среди лютиков, красного клевера и портулака летали пчелы; никаких признаков жилья. И, тем не менее, Друн отступил назад, смущенный подсознательными опасениями.
— Если есть хозяин у этих фруктов, пожалуйста, выслушай меня, — громко сказал он. — Я голоден, и хотел бы взять десять вишен и десять абрикосов. Могу ли я это сделать?
Тишина.
— Если ты не запрещаешь мне, — опять сказал Друн, — я буду считать фрукты подарком, за которые благодарю тебя.
Из-за дерева в тридцати футах от него выскочил тролль с узким лбом и большим красным носом, из которого торчала целая поросль волос. В руках он держал сеть и деревянные вилы.
— Вор! Я запрещаю тебе брать мои фрукты! Если ты сорвал хотя бы один абрикос, твоя жизнь принадлежит мне! Я схвачу тебя, откормлю абрикосами и продам огру Арбогасту! За десять абрикос и десять вишен я требую медное пенни.
— Хорошая цена за фрукты, которые должны пропасть, — сказал Друн. — Неужели тебе недостаточно моей благодарности?
— Благодарность не турнепс — в горшок не положишь. Медный пенни или обедай травой.
— Хорошо, — сказал Друн. Он вынул пенни из кошелька и бросил его троллю, который удовлетворенно хрюкнул.
— Десять абрикосов, десять вишен и не больше; и не жадничай, выбирая лучшие.
Пока Друн срывал абрикосы и вишни, тролль сосредоточенно считал. Как только Друн сорвал последний фрукт, тролль закричал:
— Хватит, убирайся!
Друн пошел по тропинке и на ходу ел фрукты. Закончив, он напился воды из ручья и пошел дальше. Пройдя полмили, он остановился и коснулся кошелька. Заглянув внутрь, он увидел вернувшееся пенни.
Ручеек расширился и образовал пруд, затененный четырьмя величественными дубами.
Друн вырвал молодые камыши и обмыл их жесткие белые корни. Он отыскал кресс салат и дикий латук, и сделал из всего это свежий острый салат; потом пошел дальше по тропинке.
Ручей слился с рекой; чтобы идти дальше, надо было пересечь или его или ее. Оглядевшись, он заметил аккуратный деревянный мост, протянувшийся над ручьем; как всегда осторожный, остановился перед ним.
Никого не было видно, и не было никакого свидетельства того, что проход может быть запрещен. «Если нет, очень хорошо, — сказал себе Друн. — Тем не менее лучше всего попросить разрешение».
— Хранитель моста! — громко сказал он. — Я хочу воспользоваться мостом!
Никакого ответа. Тем не менее Друну показалось, что он услышал шорох под мостом.
— Хранитель моста! Если ты запрещаешь мне пройти, покажись! Иначе я пересеку мост и заплачу только благодарностью.
Из глубокой тени под мостом выскочил взбешенный тролль в одежде из фиолетовой бумазеи. Он был даже более уродлив, чем предыдущий: бородавки и жировые шишки торчали изо лба, который нависал как скала над маленьким красным носом с повернутыми вперед ноздрями.
— Ты чего здесь орешь? Почему я не могу спокойно отдохнуть?
— Я хочу пересечь мост.
— Только поставь ногу на мой драгоценный мост, и я положу тебя к себе в корзину. Чтобы пересечь мост ты должен заплатить серебряный флорин.
— Не слишком ли дорого?
— Не имеет значения. Плати, как все воспитанные существа, или поворачивай обратно и иди откуда пришел.
— Если я должен, значит должен. — Друн открыл кошелек, вынул серебряный флорин и швырнул его троллю, который укусил его и сунул в свой кошель.
— Проваливай, и впредь постарайся поменьше шуметь.
Друн пересек мост и пошел по тропинке. Через какое-то время деревья поредели и солнце стало весело греть плечи. В конце концов не так уж плохо быть свободным и ни от кого не зависеть! Особенно с кошельком, возвращающим деньги, потраченные против желания. Друн коснулся кошелька и флорин, отмеченный зубами тролля, вернулся на место. Насвистывая, Друн продолжал путь.
Вокруг тропинки опять сгрудились деревья; с одной стороны появился высокий холм, поднимавший из зарослей цветущего мирта и белых лощин-цветов.
Внезапно раздался ужасающий рев, и на тропинку за его спиной прыгнуло два огромных черных пса, рычавших и пускавших слюни. Их сдерживали цепи, но они рвались с цепей, дергали их, вставали на задние лапы и скрежетали зубами. Друн, перепугавшись до смерти, резко повернулся, выхватил Дассенах и приготовился защищаться. Из осторожности он отступил назад, но тут еще две собаки, не менее дикие, чем первые, бросились ему на спину, и только отчаянный прыжок вперед спас его от смерти.