Брайерс явно убедился в этом на горьком опыте, подумал Хамфри. В его тоне была злость. Хамфри почувствовал себя задетым и растерялся. С тех пор как Брайерс возглавил расследование, доверие между ними исчезло, хотя дружба более или менее сохранилась. И, к полному недоумению Хамфри, трещина возникла из-за классовой принадлежности. Даже теперь, когда ему пришлось принять это объяснение, он поймал себя на мысли совершенно в духе его пожилых тетушек, принадлежавших прошлому веку. Про одного его кембриджского приятеля, который отличался блистательными способностями, но был очень скромного происхождения, они сказали с мягкой снисходительностью: «Этот юноша может далеко пойти» — так, словно продвижение вперед было социальной привилегией, даруемой немногим. Брайерс мог далеко пойти. И пошел. Так почему же он допустил, чтобы возникла эта трещина?
— Мне бы хотелось знать, — сказал Хамфри сдержанно, — откуда начинаются эти ваши «высшие классы».
— С категории Б. — мгновенно ответил Брайерс, подразумевая официальную шкалу доходов. — Преуспевающие люди интеллигентных профессий. Средняя буржуазия, если хотите. И выше, к настоящим богачам. И к настоящим аристократам. А это самые твердые орешки, между прочим.
— Знаете, — Хамфри говорил все так же сдержанно, — я не уверен, кем конкретно вы интересуетесь в данном деле…
— Думаю, вы прекрасно догадались! — Брайерс умел прощупать противника с молниеносной быстротой.
Хамфри улыбнулся — в свое время он тоже не раз пользовался этим приемом.
— …но среди людей, соприкасавшихся с леди Эшбрук в последние годы, не было ни одного, кто принадлежал бы к настоящей аристократии. Кроме нее самой, конечно. Ну и, пожалуй, ее внука. Но больше никого.
— А вы?
— Ну нет. Английская аристократия всегда безжалостно обрекала часть своих членов на тихое захирение. Право первородства — вот ее секрет. Поэтому она и сумела остаться аристократией. Мой дед был аристократом, не спорю. Мой отец был младшим сыном аристократа. Причем небогатого. И мне уже не досталось ничего. Нет, Фрэнк, я законно принадлежу к среднему классу.
— Но ведете себя не так.
— Не понял.
— Я говорю о том, — сказал Брайерс, — что вы стоите за своих. То есть в определенных обстоятельствах вы готовы их покрывать. В определенных обстоятельствах — таких, какие мы обсуждаем сейчас.
— Знаете, я не слишком верю в лояльность подобного рода. И вам не рекомендую.
— Послушайте, если бы я сейчас сказал вам, что имеются причины подозревать, что Кейт Лефрой либо сама убила старуху, либо была соучастницей, разве вы не постарались бы выручить ее всеми средствами, какие только есть в вашем распоряжении? Что, насколько я вас знаю, вам вполне и удалось бы.
Хамфри сказал:
— Но ведь это особый случай, вы не думаете? — На мгновение его охватила тревога. Потом он громко рассмеялся. — Если вы подозреваете Кейт, то расследование, я полагаю, затянется до бесконечности.
Брайерс тоже засмеялся, на этот раз без всякой злости. Чувство Хамфри к Кейт от него не укрылось.
— В любом случае с нее я не начал бы. Но и с чисто полицейской точки зрения подозрение на нее падает меньше, чем на кого бы то ни было. Всю ту ночь, с раннего вечера и до утра, она оставалась у себя в больнице, договариваясь с забастовавшими санитарами. Одного уволили, потому что он явился на работу пьяным. Остальные немедленно устроили неофициальную забастовку. Задерживались срочные операции. Каким-то образом миссис Лефрой уломала этих мерзавцев санитаров. Они, по-видимому, хорошо к ней относятся. Думаю, она умеет не давать им потачки. Черт, ну и подонки!
Брайерс в отличие от некоторых старших своих сотрудников бывал иногда склонен к своеобразному радикализму, но не настолько, чтобы сочувствовать недовольным, срывающим нормальную работу больницы.
— Благодарю вас за то, что вы разуверили меня относительно Кейт Лефрой, — снова спокойно сказал Хамфри, делая вид, будто ощутил большое облегчение. Но его спокойствие тут же подверглось новому испытанию.
— Вы ведь не всегда говорите все до конца, — прешел в атаку Брайерс. — Вот что важно. Вы не всегда…
— Мне казалось, я ничего не утаивал.
— Не всегда.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не сказали про Лоузби всего, что мне следовало бы знать.
Хамфри ответил с искренним недоумением:
— По-моему, я рассказал вам все, что знаю.
— Не совсем.
— Но что же?..
— Вы мне не сказали, что он любит не только девочек…
— Мне как-то в голову не пришло. Да, действительно, когда он был моложе… Не такая уж редкость. В их кругу. Неужели это имеет какое-то значение?