Все это имеет непосредственное отношение к вашему письму. Вы говорите, что я сшита стальными нитями; спасибо за комплимент, но я бы сказала, что это всего лишь здравый смысл. Одни писатели творят бесчинства, красивыми словами и благопристойным повествованием навлекая на людей несчастье. Другое дело вы: пишете о бесчинствах, но в жизни поступаете как джентльмен. Поэтому я и повела себя таким образом на вечере книжного обозрения. Девицам до смерти хотелось превратить вашу книгу в очередной клубок местных сплетен. Бывали уже у нас такие клубки, и все они спутывались в неряшливые узлы. Вы, мистер Шеперд, перенесли действие романа в Мексику. Почему бы ему там и не остаться? Так я рассуждала.
Я знаю вас как джентльмена, и работать у вас дома не кажется мне неприличным. Женщина, которой всю жизнь приходится работать, понимает, что хорошие манеры важны, хотя подчас бесполезнее чашки кофе. В войну секретарям порой приходилось выносить горшки, а некоторые мужчины требуют и чего похуже, даже в мирное время. Но, насколько я помню по пансиону миссис Битл, вы любезнее многих обращались даже с курицей, которую потрошили, прежде чем отправить в печь.
Предупреждаю сразу: я бываю привередлива. Мне нравятся пишущие машинки с автоматическим выравниванием текста и отдельными от каретки литерными рычагами. Лучше всего «Ройял» или «Смит». Такие были в канцелярии комиссии по учету военнообязанных, и я привыкла. Я приду к вам на собеседование в четверг, в половину седьмого. Ваша улица всего в нескольких автобусных остановках от места, где я сейчас работаю. Я приеду сразу после работы.
Искренне ваша,
Вайолет Браун
Душа матери может упокоиться с миром: в моей жизни наконец-то появилась женщина. Миссис Браун с жемчужно-серой сеткой на волосах; сорок шесть лет, рассудительна и проста, как блинная мука. Нашим судьбам не суждено было пересечься, но мы, точно персонажи романа, все-таки встретились. Теперь она будет спасать героя, отвечать за него на телефонные звонки, разбирать горы почты, а может, и пригрозит метлой поклонницам, норовящим украсть с веревки белье. Герой же волен по-прежнему жить монахом в дырявом исподнем. Миссис Браун все равно.
Во время первой же беседы она сложила к моим ногам все свои недостатки — по крайней мере могла бы, если бы они у нее были. Не курит, не пьет, не ходит в церковь и не играет в азартные игры. Служила в городской администрации, работала на армию и, что самое страшное, сотрудничала с женским клубом Ашвилла. Уже тридцать лет вдова. Впрочем, признается миссис Браун, едва ли супружество изменило бы ее жизнь.
Так странно было поговорить откровенно спустя годы, проведенные в пансионе миссис Битл, когда мы, потупясь, выходили из уборной и выслушивали за ужином новости из бульварных газет в пересказе мистера Джадда. Теперь мы, похоже, единодушно храним молчание, пряча улыбки при известии о том, что Лимбургер перелетел через Атлантику. Впрочем, наверное, я все это выдумал, как влюбленные домысливают то, что было раньше, когда каждый взгляд в конце концов приводит к воссоединению.
Как бы то ни было, миссис Браун водворилась в моей столовой. Мне было стыдно показывать ей огромные корзины с письмами, стоящие в пустующей спальне. Но она и бровью не повела. Взяла каждую корзину за ручки, отнесла вниз и вывалила ее содержимое на кленовый стол — по одной куче на каждый месяц. И отважно принялась их разбирать, несмотря на то что мы пока не нашли для нее ни картотечный ящик, ни подходящую печатную машинку («Ройял» или «Смит»). Дверь туалета мы повесим на место, как только я расчищу ее от бумаг и глав романа и подыщу себе нормальный письменный стол. Пока же, если кому-то из нас нужно в уборную, другой выходит на крыльцо и делает вид, будто зовет кошек. Все это миссис Браун переносит с отменным хладнокровием.
Миссис Браун — сила: невысокая, без прикрас и оправданий — такая, какая есть. На высоком лбу — изогнутые дугой брови, точно два моста. Носит блузки, застегнутые на все пуговицы, даже в теплые дни не снимает белых хлопковых перчаток, а ее строгая невозмутимость и причудливая старомодная грамматика способны успокоить любые беспорядки. Каждое утро миссис Браун стучится, просовывает голову в дверь и зовет: «Мистер Шеперд, здесь ли вы?»