Красавицы из Ашвиллского клуба фигуристов, расположенного по соседству с книжным магазином, любезно согласились ответить на вопросы об авторе: пятнадцать девушек признались, что «слышали о Шеперде». Еще шестеро заявили, что он «страшный» и «холодный»; правда, не объяснили, чем вызвано такое мнение. Девять юных леди обвинили писателя в том, что вопреки закону он не служил в армии. Другие же выступили в его защиту, сообщив, что это не его вина: у писателя порвана барабанная перепонка, точь-в-точь как у певца Фрэнка Синатры. Всем было интересно, как проводит время богатый холостяк (уже продан почти миллион экземпляров). Как говорят у нас в Ашвилле, «здешнее пойло — худшее в мире, здешние сплетни дели на четыре, наши спортсмены смелы и прытки, а холостяки робки, как улитки!»
«Эхо», 26 апреля 1947 года
«Пилигримы Чапультепека», Гаррисон У. Шеперд 2 доллара 69 центов, издательство «Стратфорд и сыновья», Нью-Йорк
Не удивляйтесь, но новый писатель по имени Гаррисон У. Шеперд популярнее Уэнделла Уилки. «Пилигримы Чапультепека» в этом месяце вихрем пронеслись по стране и наверняка будут переведены за рубежом. Вполне возможно, что однажды их прочитают и в Китае.
Роман собираются экранизировать, так что читайте его сейчас, до того как посмотрите фильм. На каждой странице — роскошные мексиканские пейзажи, а юный герой — красавчик, владеющий секретным оружием. Эта книга разобьет не одно девичье сердце. Когда же автор придумает счастливый конец?
В романе Шеперда кипят страсти, но в жизни автор застенчив и предпочитает скрывать свои чувства. Его товарищ по колледжу сообщил нам, что писатель с младых ногтей отличался сдержанностью — даже на похоронах матери не проронил ни слезинки.
Однако, как рассказал наш источник, есть и у Гарри свои причуды: «Когда видит красивую женщину, не может не присвистнуть».
Миссис Браун сильнее всего разозлила порванная барабанная перепонка. И то, что я при виде красивых девушек якобы не могу не присвистнуть от восторга.
— Кто этот товарищ по колледжу?
— Понятия не имею. Я никогда не учился в колледже. Все, кого я знал, либо умерли, либо уехали, миссис Браун, и это правда.
Огромные руки Билли Бурзая; мы давимся смехом, стараясь не шуметь. Шаги офицера за дверью в коридоре. Сердце колотится, щеки заливает стыдливый румянец.
— Кто бы мог подумать! Журналисты высасывают факты из пальца.
— Или раздувают из мухи слона.
Миссис Браун стояла в дверях в серовато-коричневом костюме с прямыми плечами; в спину ей бил свет из коридора. Я не поверил своим глазам: на ней были танкетки с ремешками на щиколотках. Сегодня она сняла сетку и распустила локоны по плечам, заколов на висках; волосы ее оказались длиннее, чем я помнил. Моя секретарша походила на крошечную, серьезную Джейн Расселл. Потом меня осенило: наверное, у нее появился поклонник. Днем она отправляется по делам, а обедает в одной из закусочных на улице Шарлотт. Может, встречается с каким-нибудь моряком.
— Мистер Шеперд, когда люди читают в газете подобные вещи, они верят, что это правда. Я сама едва не поверила, а ведь я неплохо вас знаю. Как они могут?
— Могут, как видите, причем каждый день. Почему вы так удивлены? Потому что на этот раз их жертвой оказался я?
Миссис Браун остановилась на пороге. Она не любит заходить в кабинет: боится потревожить.
— А вы почему так спокойны, мистер Шеперд? Это же кошмар! Вы должны быть вне себя от возмущения.
Кошмар.
— Я вам передать не могу, как измывались репортеры над человеком, у которого я работал в Мексике. Однажды вечером в дом ворвались бандиты и обстреляли из пулемета его семью и слуг. Ранили внука. Мы боялись, что они вернутся. А в газетах написали, что Лев сам организовал это нападение, чтобы привлечь к себе внимание. Журналисты преподнесли это как факт.
— О Боже!
— И полиция оказалась бессильна нас защитить, уж поверьте. Причем это один-единственный случай, первое, что пришло в голову. Про другого моего хозяина писали, что он ест человечину.
— То было в Мексике. Хотелось верить, что наши газеты лучше. А они такие же.
— Они везде одинаковы. О том, что Троцкий подстроил покушение на себя самого, написали и в Европе, и в Нью-Йорке. Кто-то один начал, остальные подхватили, да так и пошло. Лев говорил, что существует два вида газет: одни лгут каждый день, а вторые — по особым случаям, чтобы им легче верили.
— Но порванная барабанная перепонка! Бог ты мой! Вы правы: один начинает, остальные подхватывают. И конца этому не видно.