Вагнер закрыл окно, и машина мягко тронулась с места. Мы выбрались со двора, выехали на улицу Федюнинского и понеслись куда-то на север. Вагнер молчал, я тоже молчала и глядела в окно.
Завернув на Зелинского, мы еще немного попетляли меж домов, и вот уже я увидела перед собой медицинский центр с большой приятной вывеской. Дворник сосредоточенно отскребал с асфальта на парковке лед, но вокруг больше никого не было. Вагнер припарковался, обошел машину вокруг и открыл мне дверь. Руки не подал — знал, что без перчаток не приму.
А если бы не знал?
В общем, мысли мои уже снова кружились вокруг него.
Мы зашли в центр не через главный, а через задний вход, поднялись по лестнице и оказались перед закрытой пластиковой дверью с электронным замком.
«Ланиакея. Тюменский пункт отбора», — гласила скромная вывеска.
И ниже: «Вход посторонним воспрещен».
У Вагнера, конечно же, был ключ. Он пропустил меня вперед в длинный, освещенный холодным «медицинским» светом коридор с рядом открытых дверей по обе стороны. Из дальнего помещения тут же показалась женщина в медицинском халате.
— О, Денис! — ласково сказала она. — Добренькое утречко. Я думала, опоздаете, такой гололед.
— Добренькое, Татьяна Ивановна, — отозвался Вагнер, стаскивая пальто и вешая на вешалку у двери, и я поняла, что передо мной сама Смолькина.
Я последовала примеру Вагнера, жалея о том, что не могу посмотреть на себя в зеркало — ровно ли сидит свободная кофта, как смялись ли брюки. Свободная кофта была нужна, чтобы можно было задрать рукав до локтя. Ну, либо мне пришлось бы снимать ее, когда в вену будут вводить контрастное вещество (прим. — специальное вещество, вводимое в организм, чтобы улучшить видимость органа при исследовании). Я выбрала первое.
Татьяна Ивановна приблизилась, и я, наконец, смогла ее разглядеть. Кудрявые темные волосы. Глубокие синие глаза, как будто кто капнул чернил на склеру. Длинный нос делал ее похожей на какую-то странную птицу. Халат новый, с иголочки, выглажен, и только воротник чуть смялся. Выражение лица — как у доброй бабушки из советских сказок. Я расслабилась: если честно, ожидала какую-нибудь мегеру со столичными замашками.
— Меня зовут Татьяна Ивановна Смолькина, я председатель Тюменской отборочной комиссии, — сказала она.
— Фаина Голуб, — представилась я. — Студентка ТюмПУ, второй курс, психология.
Смолькина кивнула, словно соглашаясь.
— Ну, все, Денис, дальше ее поведу я. Ты заходи в кухню, сейчас Настенька тебя кофе угостит. Располагайся.
Он кивнул, бросил на меня быстрый взгляд и ушел. Татьяна Ивановна полуобернулась ко мне спиной и начала объяснять ход процедуры:
— Сейчас заходите сюда, — она махнула рукой в сторону первой открытой двери справа. — Регистрируетесь, там же сделают ксерокопии документов, там же отдадите согласие. Принесли обувь?
— Да.
— Можете переобуться прямо сейчас. После регистрации — вторая дверь по этой же стороне, медкабинет. Инга Григорьевна, фельдшер, измерит вам давление, температуру, отметит общее состояние. Затем приходите в третий кабинет по этой же стороне. Вы не ели?
— Нет, не завтракала. Денис Николаевич сказал, нужно натощак.
— Все правильно сказал, от контраста иногда бывает тошнота, — кивнула она. — Не думаю, что вам это надо. Так вот, в третьей комнате, это процедурная, вам введут в вену контрастное вещество, чтобы облегчить процедуру нейровизуализации. То есть чтобы клетки Телле были лучше видны на снимке. Там же его и сделают. Потом зайдете ко мне, это последний кабинет. Дальше поработаем вдвоем. Приступайте.
Я кивнула и послушно достала из пакета балетки. Регистрация, медицинский осмотр — «все нормально, вот только немного пульс частый. Но это от волнения, не страшно». Потом меня уложили на стол, похожий на крест, с подушками для рук, и ввели внутривенно контрастное вещество.
Ощущение было — словно по кровеносным сосудам пустили кипяток. Кровь сразу прилила к коже, и несколько минут я просто дышала ртом, как в парилке — «все нормально, Фаина, так и должно быть. Все хорошо, дышите». Через две минуты прямо на столе я въехала в томограф. Бесстрастный прибор сделал «микросрезы» моего мозга, отметив на каждом слое расположение клеток Телле, которые уже впитали в себя контрастное вещество и потому были хорошо различимы.