У Раф-4 были замечательные голубые глаза, такие голубые, что их постоянно спрашивали о том, не носят ли они линзы. Но это был настоящий цвет обласканного солнцем неба, ясного и чистого, без единого облачка. Суггестивные способности Рафов основывались на создании раппорта, выполняемого настолько быстро, что клиент вряд ли успевал сообразить, что произошло. Вот ты говоришь Рафу «привет», а вот ты уже пялишься на него и не можешь отвести взгляда, пока на тебя воздействует вся его мощная пятибалльная гипнотическая сила.
Именно поэтому Рафы практиковали так называемую технику короткого взгляда, не задерживая его ни на ком дольше нескольких секунд. Со стороны выглядело не очень красиво, этакие бегающие глазки, но до момента полного овладения контролем над способностями Рафам пришлось выкручиваться. Ну, примерно как нам с Катей с нашими перчатками и одеждой.
Все это я хорошо знала, и даже слишком, потому как однажды на первом курсе меня на Ахметшине все-таки закоротило. Слишком любопытная, ага. Ну и он тогда еще не отработал свою технику и даже подмигнул мне… это последнее, что я помню до сильного щипка Катюхи, которая болью вывела меня из состояния транса. С этого момента и началась наша с Рафами дружба.
Так вот сейчас мои мысли были так далеки от безопасности, а Раф, видимо, тоже уже жил событиями следующего часа… в общем, мы уставились друг на друга дольше, чем на две секунды.
И мир как будто выключили.
Я могла только представить, как это выглядело со стороны. Я стою, прижимая салфетку к губам Рафа, подняв к нему лицо и глядя на него так, словно вот прямо сейчас у меня произошло запечатление. И он опустил голову и смотрит на меня, не отрываясь, потому что раппорт — это штука, которая воздействует на обоих участников процесса, как ты ни крути.
— Что здесь происходит?
Я отпрянула от Рафа так резко, что если бы не реакция однокурсников, то наверняка упала бы. Катя ухватила меня за локоть, а Раф — за руку чуть повыше запястья, чтобы не коснуться голой кожи, и так они помогли мне удержаться на ногах.
— И когда он все успевает, — зашептала Катя, оборачиваясь к стоящему возле аудитории Вагнеру с улыбкой, которая, скорее, сдавала ее с потрохами, чем позволяла что-то спрятать. — Ой, здравствуйте! А что, звонок уже прозвенел?
Я тоже сказала «здравствуйте, Денис Николаевич», но он будто не слышал.
— Ахметшин, зайдите к хилеру. Нет нужды в естественном заживлении таких ран. Умочкина, звонок прозвенел минуту назад, и преподаватель должен заходить в аудиторию после, а не до студентов.
Вот это тирада. А меня как будто нет здесь вообще. Мы с Катей покраснели до самых корней волос и скользнули в аудиторию, бормоча извинения.
Стениной-Земляковой пришлось уехать — именно поэтому в аудиторию пришел Вагнер, которого мы не ждали, а не она. Какие-то проблемы дома, вроде как инсульт у мужа. В общем, ее отпустили, но нас, конечно же, нет. С учетом того, что эти лишние полчаса отдыха нам бы все равно ничего не дали, мы согласились на предложение Вагнера перенести одну лекцию по психодиагностике с конца дня на сейчас. Зато уйдем домой пораньше.
— Со стороны было похоже, как будто вы с Рафом прямо не насмотритесь друг на друга.
— Иногда я тебя ненавижу, — прошептала я ей, чувствуя, что снова краснею.
Она хихикнула.
— Открытие сделала, тоже мне. — И, понизив голос: — Но ты ведь пойдешь со мной к декану, да?
— Пойду, — шепнула я одними губами.
Куда бы я делась?
Глава 8
Раф, как обычно, оказался прав. Разговор был неприятный, но короткий, и уже совсем скоро нас отпустили на обед. Сошлись на том, что спровоцирована драка была той стороной, я подтвердила, что слышала выкрики в адрес Кати и Рафов — в общем, явно имело место оскорбление по признаку наличия способностей. Конечно, в драку лезть не стоило, и можно было решить все словами…
Раф вскипел, и Веревкиной пришлось вмешаться, пока он не наговорил лишнего.
— Ладно, я спокоен, спокоен. Вот только девчонкам, — махнул он в нашу с Катей сторону рукой, — остается разве что мешки с прорезями для глаз напяливать, чтобы, не дай Аллах, не коснуться никого из них пальцем. Мы делаем все, чтобы не лезть на рожон, чаще просто молчим. Но своих, — снова жест в нашу сторону, — мы с Рафаэлем обижать не позволим. Лепите выговор, пофиг. Раф поддержит меня, это я знаю.