— Наши? — Я готова была прикусить себе язык, но слово уже вылетело.
— Мортальное воздействие относится к воздействиям высшего порядка, Голуб, — сказал он, снова на мгновение встретившись со мной взглядом в зеркале заднего вида. — Классификация психопрактических способностей. Учили на первом курсе. Первый семестр.
Ладно, хоть не сказал, что первое занятие, и на том спасибо.
— Нет, я знаю, просто… — я заколебалась. — Я же не мортал.
— В «Ланиакее» разберутся, кто вы. — Должно быть, моя растерянность была написана на лице, потому что Вагнер добавил: — Вы не мортал, Голуб, это определенно. Но морталистика вам все равно будет нужна. Как и антиперцепция.
Значит, вот как. На то же намекала и Смолькина, о том же думала и я сама. Антиперцептивные способности, блокировка воздействия, которую могли использовать только такие, как я — владеющие и кинетикой, и сенсорикой. Почувствовать воздействие, принять его — и отразить или поглотить, или рассеять так, чтобы оно не причинило клиенту вреда.
— С вами будет учиться Кристина Пучкова, вы о ней читали в письме.
Да.
— Она — мортал шестой категории, амнестик-ремнестик. Допущена к развитию способностей незадолго до вас, но в ней изначально были такие задатки.
А в вас их нет, — звучало в его словах.
Ну, я и не особо рвалась в такие заоблачные высоты. Мне и на земле неплохо.
А с Кристиной надо будет познакомиться. Амнестик — психопрактик, стирающий память. Ремнестик — восстанавливающий память. Таких психопрактиков я еще не видела.
— Так вот, наши занятия начнутся в июне. Если я в вас не ошибся, морталистика будет вашей основной дисциплиной, но в плане защиты от смертельных воздействий, а не их использования.
Меня так и тянуло спросить у Вагнера, как он вообще понял, что у меня есть потенциал для «Ланиакеи», но я не решилась. Он и так говорил со мной сегодня столько, сколько не говорил за все два года обучения. Машина остановилась у моего дома, и я поблагодарила его и открыла дверь, чтобы выйти, когда неожиданно он обернулся и посмотрел на меня.
Свет фонаря у подъезда высветил черты его лица серебристым светом… я тут же неосознанно выставила заставку, хоть Вагнер и сказал, что не читает мои мысли.
— Удачи, Голуб. До июня.
— До июня, — выдавила из себя я. Да, а ты думала, паралич речевой зоны проходит бесследно? Вот же он, родимый.
Я вошла в квартиру, и, не включая света, привалилась спиной к стене.
До июня еще было так далеко… Но ведь я думаю об этом не потому, что буду ждать встречи, правда? Я думаю об этом, потому что до начала этих самых ИП я должна научиться контролю над способностями… особенно над той, что позволит Денису Вагнеру понять мои мысли, как только он меня коснется.
ЧАСТЬ 2. СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. Глава 1
Я зря переживала. В первые несколько недель после приезда в «Ланиакею» мне было не до импринтов и высвеченных светом черт лица. Я не думала о Вагнере, да я даже имя свое под конец дня могла вспомнить с трудом.
Лекции, лекции, лекции…
Практика, практика, практика…
Практические занятия по контролю способностей начались у нас сразу же. Занимались в двух «психушках» — там кинетики, тут сенсоры, а поскольку я была и тем, и другим, мне приходилось выдерживать двойную нагрузку.
Ощущение было, словно я попала в армию. Чесноковское «та-а-ак, а теперь телепаты» заставляло меня покрываться мурашками с ног до головы. Он не говорил — сразу транслировал нам в мозг, и было дико осознавать, что закон о запрете применения способностей преподавательским составом на «Ланиакею» не распространяется.
Но было так. В «Ланиакее» учились лучшие, и лучшие же учили.
Петр Петрович Чесноков, директор, был носителем телепатии и эмпатии шестой категории, всех ее видов, что уже делало его в наших глазах просто супер-асом. Он мог читать и передавать как контактно, так и просто повернув голову в нашу сторону. Причем контролировал и силу мысли, и ее эмоциональную окраску, заставляя нас рыдать как детей малых на первых занятиях по углубленной трансляции и разгадывая ложь лучше любого детектора.
Джек Аткинсон, которого все так же ожидали к лету, тоже должен был приехать не с пустыми руками — о да, он обязательно привезет и свой ментальный молоток, и ведро гвоздей, чтобы забивать их в наши неокрепшие умы.