Правда, Чесноков нас успокоил. Никаких даже близко похожих на смертельные воздействий, пока не будет полного контроля. И даже тогда — не сразу, очень не сразу.
— На данный момент вы не способны и «единичку» заблокировать, коллеги! — мысленно вещал он с кафедры на лекции по основам антиперцепции, которую кто-то метко окрестил уже давно защитой от темных искусств. — Мы не подпустим вас и близко к комнате для практик, пока вы не сдадите зачет по блокировке способностей до четвертой категории включительно.
Скучища.
— Голуб, выйдите сюда.
Упс. Попалась.
То, что Чесноков говорил, а не транслировал, было плохим знаком. Я поднялась и включила заставку, которую тут же выключила, заметив его приподнятые брови. Он уловил мою мысль, тут уж было как пить дать. И судя по всему, был ей недоволен.
Чесноков был ниже меня на полголовы, усат, бородат и пузат. Я встала рядом с ним, и он движением руки заставил меня развернуться к аудитории. Шестьдесят пар глаз воззрились на меня с сочувствием. После лекций по эмпатии мы обычно добрели — Чесноков ставил ее в расписание перед обедом и под конец запускал мощную волну расслабления, чтобы настроить тех из нас, кто шел на ИП, на нужный лад.
— Фаина Голуб, — произнес он мое имя нараспев. — Вот, пожалуй, с вас мы и начнем практическое занятие.
— Сейчас?
— Ну а почему бы и нет. Чтобы вам не было скучно. — Он протянул мне ладонь с мясистыми пальцами, и я внутренне напряглась, понимая, что будет дальше. — Давайте.
— Я не… — я поймала себя на том, что отступила на шаг, и замерла на месте. — Но я же не смогу блокировать.
— Давайте. Считайте это тестом. Сдадите — получите доступ к занятиям по морталистике экстерном, без зачета. Там вам будет веселее.
Но мне вовсе не хотелось браться за эту руку. Чесноков прочтет мои мысли, а в них он далеко не импозантный и привлекательный мужчина, каким себя считает. Да и сметет меня его потоком напрочь, ибо тут и я буду передавать, и он. Это будет избиение младенца.
— Ой, а можно я? — пискнула с «камчатки» Кристи, и я послала ей благодарный взгляд. — Мне тоже скучно.
По кивку Чеснокова Кристи поднялась из-за стола и направилась к нам, и как обычно, мужские взгляды сокурсников устремились к ней.
Если попросить меня описать Кристину Пучкову двумя словами, я подберу их сразу.
Золотая игла.
Тоненькая светловолосая девушка в больших круглых очках и с улыбкой, которая скрывала талант мортала шестой категории. Красавица и умница с добрым сердцем, Кристи стирала память прикосновением руки, и она уже умела контролировать свою способность, когда попала в «Ланиакею». Она умела направлять воздействие именно на ту зону коры, где находился нужный фрагмент памяти — колола его иголочкой, без боли, и все, воспоминания нет.
Почти как выдернуть зуб. Упс! — и проблема решена. Ее обучение в «Ланиакее» должно было включать работу над точностью. Пока Кристи стирала из памяти дни и даже недели с момента прикосновения. Должна была часы, в идеале даже минуты в оговоренной заранее зоне.
Я рядом с ней периодически чувствовала себя нулем… но я доверяла ее контролю на сто десять процентов и протянула руку без малейшего колебания, когда она встала рядом.
— Ладно, Голуб, перед вами — нуль в телепатии, но шестерка в стирании памяти. Попробуйте поставить блок на свою способность, потом — на ее. Я не шучу. Сможете — пройдете экстерном. Я вас не читаю, работайте. Пучкова, надеюсь на вашу честность.
Я коснулась руки Кристи, и она улыбнулась, читая мои мысли.
— Легко.
Вспыхнула заставка, и на город в лучах золотисто-серебристого заката обрушился дождь.
— Вижу город, — сказала Кристи.
— Давайте, Голуб. Напрягите извилины.
Заставка мигнула, и дождь выключился. На залитом водой асфальте была тысяча луж, и в каждой из тысячи отражалось мое лицо. Но это были не мои мысли, а только заставка, только то, что я выставила перед собой, формируя защиту. Настоящие же мои мысли были упорядочены и точны. Я проговаривала алгоритм действий, но пока само действие пока получалось не очень.