Тишина в аудитории стояла такая, что ее можно было потрогать пальцами. Мурашки бегали у меня по шее, было тяжело дышать — мне было физически плохо из-за того, что мой импринт испытывал боль, пусть даже не сейчас, а одиннадцать лет назад. Я разжала руку, когда поняла, что могу сейчас сломать Кристи пальцы, и уткнулась в тетрадь, снова и снова проводя пальцами по завитушкам, которые нарисовала чуть ранее.
На Вагнера не смотрела — просто не могла.
— О боже, — сказал кто-то рядом. — Боже ты мой.
Но это был вовсе не бог.
Это был Денис Вагнер, и он убил человека, который причинил ему боль, одной лишь силой мысли.
Глава 3
Мы с Кристи покинули аудиторию последними. Я сказала ей, что не пойду к Вагнеру, и она кивнула, понимая, что это не прихоть, что я и в самом деле просто не смогу говорить с ним, находиться рядом и смотреть ему в глаза после того, что только что почувствовала.
— Скажи ему, я забыла. Что угодно. Скажи, не знаешь, — попросила я ее, выходя из аудитории, и она ободряюще похлопала меня по плечу, сочувственно глядя сквозь стекла очков.
— Ты до дома сама доберешься?
Я кивнула. Слезы стояли в груди холодным комом, но от них я избавлюсь. Наберу горячую ванну, включу мелодраму, поплачу. Сублимирую. Как-нибудь справлюсь с тем, что почувствовала в момент, который пришел ко мне флэшбеком спустя одиннадцать лет.
Кристи вздохнула и побрела к кабинету Вагнера. Я вышла из здания и поплелась к метро, чувствуя, что душевных сил у меня только на поездку до дома и осталось.
Как он может быть таким спокойным? У него, должно быть, железная психика.
Говорили же, что Аткинсон сначала поработал своим ментальным молотком над собой, убрав из своих личностных качеств всякие совершенно ненужные ему сострадание, сентиментальность, любовь…
Может, и Вагнер такой? Он даже не моргнул, глядя на экран. Даже не отвел взгляда… как будто уже давно принял решение смотреть во что бы то ни стало, чтобы помнить, чтобы каждый раз чувствовать последнее мгновение женщины, которая погибла из-за глупой ошибки, причинив бесконтрольному морталу боль.
До того момента в существование таких способностей не верили. Считалось, что максимум, на который можно рассчитывать — крутой телекинез, чтобы передвинуть грузовик, пирокинез, чтобы устроить пожар, провидение, позволяющее увидеть, что будет завтра…
Не смерть. Не убийство. Не что-то, что нельзя будет исправить по мановению руки.
Я не представляла, что пережил Вагнер, когда пришел в себя и осознал, что наделал. Я не знала, какое объяснение предоставили семье этого психопрактика, матери и жены, которая однажды утром просто не вернулась с работы.
Об этом случае не было ни слова в открытых источниках, но мы в «Ланиакее» знали. Должны были знать, что ошибаемся и порой последствия этих ошибок чудовищны.
Я заперлась в своей спальне и плакала так долго, что уснула, даже не услышав, как вернулась Кристи. Уже утром она сказала мне, что стучала, но я не открыла, и она решила не будить меня. Вагнер намерен поговорить со мной лично. Вчера она сказала ему, что не знает, почему я не пришла, и потому объяснять мне придется самой.
И он был не очень доволен тем, что я проигнорировала его указание.
Я заглянула в расписание — МВ там не было, так что мне придется договариваться о времени самой. Может быть, поймаю его где-нибудь между лекциями или после обеда перед практикой по телепатии. А может, Вагнер передумает и решит, что разговаривать со мной не так уж и обязательно.
Кристи сказала, он расспрашивал ее об успехах, и они вместе примерно прикинули расписание для индивидуальных тренингов. Но я-то не мортал и зачет по блокировке должна сдать только к концу триместра. Со мной-то какие ИП?
— Та-а-ак, психопрактики, — начал лекцию Чесноков, чуть заметно улыбаясь в усы. — Сегодня у нас необычный день, поскольку у нас необычный гость.
— Аткинсон! — взвизгнул кто-то из группы, и все захохотали: столько восхищения прозвучало в этом имени.
— Профессор Аткинсон, Любаева. В крайнем случае, мистер. Да, все верно, придет он, обещал к концу лекции прибыть. Я хочу, чтобы вы не ударили в грязь лицом и показали ему, что у нас, в «Ланиакее», студенты не только талантливы, но и воспитаны. Все вы знаете, что профессор говорит на русском языке, так что поймет он вас прекрасно. И пожалуйста, без фанатизма. Вчера мне пришлось иметь неприятный разговор с Денисом Николаевичем Вагнером из-за девушек с потока сенсоров, которые решили после лекций устроить с ним фотосессию.