В кабинете стало тихо… и тишина все длилась и длилась, потому что я не знала, что сказать и, главное, как сказать это правильно.
Естественно, случай с Калиной был для меня психической травмой. Я едва не сломала себе мозг, при мне был убит — пусть и ментально, ведь погибла только кора его мозга — человек, которого я знала.
Хилер вылечила тело, но в моей памяти этот эпизод так и сидел острой иглой, которая еще долго будет мешать мне нормально работать. Чесноков предложил амнестику; он был готов согласиться на то, чтобы я стерла себе воспоминание о случившемся — на мою способность к антиперцепции это никак бы не повлияло, — но я решила отказаться… и все из-за импринтинга.
Я хотела помнить момент прикосновения. Я хотела хранить воспоминание о том, как Денис Вагнер вел меня через полный огня и боли город, о том, как звучал его голос, когда он спросил меня «Как вы?» сразу после того, как я открыла глаза — так, словно ему на самом деле было нужно знать, как я, словно ему было важно это знать.
Я знала, что вопрос не праздный — у нас с Вагнером был близкий контакт, который должен был быть стерт для полноты терапевтического воздействия, и если бы я это сделала, то вряд ли он стал бы мне о нем когда-то напоминать.
Ведь только по этой причине он попросил узнать, а не потому, что тоже хотел бы, чтобы я помнила?
От этой мысли меня бросило в жар.
— Я не буду стирать воспоминание, — выдавила я, когда молчание затянулось, и тут же отвела взгляд от слишком внимательных глаз Владимира Васильевича. — Я… против стирания памяти.
— Ладно, — сказал он, кивнув. — Я передам. Но если передумаете, скажите ему, хорошо?
— Хорошо, — пробормотала я, сжимая ледяными пальцами ремень сумки… и твердо зная, что не сделаю этого никогда.
Глава 8
— На сегодня все, — сказал Вагнер. — Голуб, я жду вас у себя.
И он вышел из «психушки», как обычно, не дожидаясь ответа.
— Идите, Фаина, я закрою, — кивнул мне Левин, когда я нерешительно замерла у преподавательских кресел. — Вы сегодня молодцом. Мы зря приходили, вы и сами бы справились.
Да, Владимир Васильевич умел поддержать добрым словом. Правда, иногда его похвалы были уж очень похожи просто на ободряющую лесть, но это работало. Но сегодня я и сама чувствовала себя молодцом. Я сделала то, что должна была сделать еще месяц назад — я отработала свою первую практику по смертельным воздействиям, и отработала ее хорошо, ни разу не пропустив мортального потока.
Я поблагодарила психопрактиков за сотрудничество, попрощалась и пошла вниз, на ходу доставая из сумки лист с предложениями. Мои касались телекинеза, которого в расписании на следующий месяц уже не было.
Я должна была уговорить Вагнера его вернуть.
В «Ланиакее» было совсем пусто: наша практика пришлась на последние часы дня, и почти все уже разошлись. Разве что сенсоры еще сидели в аудитории напротив директорского кабинета; я слышала, как гудит за дверью голос Чеснокова:
— …И мысленная волна направляется к рефлектору сенсорного воздействия… — О нет, я даже не буду задумываться о том, что это значит.
Я постучала и после короткого «войдите», переступила порог.
Так, Голуб, напомнишь ему о марте, признаешься, что до сих пор не ладишь с множественными целями, пообещаешь жить в «Ланиакее», если понадобится...
— Что-нибудь написали?
Я кивнула. Положила лист на стол и опустилась в кресло чуть поодаль, когда Вагнер жестом попросил меня это сделать. Он пододвинул листок к себе и быстро пробежал глазами по моим предложениям, одновременно нащупывая рукой лежащую чуть поодаль ручку.
— Ну и зачем вам снова телекинетика? — Вагнер решительно перечеркнул мои доводы и вернул листок, и я растерянно уставилась на него, понимая, что моя битва проиграна, даже не начавшись. — Вы сдали зачет. Она вам не нужна.
— Я хочу развить шестую категорию, — прямо сказала я.
— Зачем? — Я замялась; то, что он смотрел на меня, красноречия не добавляло. — Послушайте, Голуб, я изначально против лишних предметов в списке дисциплин, поэтому мне нужно хорошее обоснование. У вас и так будет предельная нагрузка с учетом дополнительных практик. Вам не нужны две «шестерки» в паспорте, чтобы стать антиперцептором. Это не обязательно. — И без малейшей паузы: — Телекинез у вас появился во время вспышки?