— Ну что ж, добрый день, уважаемые коллеги, начнем наше занятие. — Айзанат Магомедовна, совсем молодая женщина с необычайно густыми темными волосами и каким-то жестковатым выражением лица, уселась в кресло перед нами; ее темно-карие глаза сразу же нашли меня и прищурились. — Фаина Голуб.
Я выступила вперед.
— Я рада, что вы к нам присоединились, мне нравится ваше рвение, но не думайте, что вам будет легче, потому что вы универсал, и телекинетика — не основной ваш предмет.
Да я даже не…
— Меня сюда пригласили, потому что я готовлю телекинетиков-профессионалов, а это значит, что вам придется делать все, что я говорю остальным. Без исключения. Для вас отдельной программы нет, вы это понимаете?
Одиннадцать телекинетиков с момента начала ее речи стояли, опустив глаза в пол. Похоже, это следовало сделать и мне. Я сделала.
— Я понимаю.
— В течение практики увидим, понимаете или нет, — сказала она. — Разминаемся, коллеги. Сегодня отрабатываем точность. Тимофей Родионов, подойдите ко мне после занятия с объяснительной по поводу пропущенной практики.
Да это же просто Вагнер в юбке. Бедные телекинетики.
Вернувшись в строй, я вытянула перед собой руки вместе с остальными, покрутила головой, закрыла и открыла глаза, повторяя про себя паттерны для практики…
— Фаина Голуб, проговаривайте все вслух для остальных.
— Кинетический захват третьего типа предназначается для работы с предметами мелкого калибра, — начала я. — Поток частиц в этом случае должен быть узконаправленным…
О да, кинетических захватов было не один, и даже не два, именно потому я так криво и косо в тот злосчастный мартовский день ухватила этих бедных детей. Мой сверхбыстрый транс помог мне сделать это мгновенно, но это было все, что я сделала правильно. Остальное… Мне просто крупно повезло.
Та зона, которая отвечала за кинетику, обычно располагалась очень близко к отделу мозга, связанному с возникновением страха — к лимбической системе или лимбу, как называли ее в обиходе. Как только возникал страх, импульсы передавались клеткам, возбуждая их, и возникающий поток разбрасывал в разные стороны предметы, попадавшиеся на пути.
Вот потому-то я держала свою вторую Фаину в ежовых рукавицах. Вот потому-то я — звучало глупо, но, рассказывая Вагнеру о своем телекинезе, я поняла это вдруг — боялась ее, боялась испугаться и выпустить ее наружу, дать ей волю и позволить ей руководить.
Страх — древнее и нужное чувство, и совсем ничего не бояться было нельзя. Я должна была научиться не бояться самого страха. Научиться понимать его и рационализировать — как делают это спортсмены и работники опасных профессий. Телекинез шестой категории был трудным, но именно эти трудности, именно неудачи, которые меня подстерегали с ним, должны были мне помочь.
Давным-давно Паулина Виннер тренировала меня именно так.
Слетела с брусьев? Тут же перевязала разбитую коленку и снова прыгаешь.
Сорвалась с бревна? Приложила к голове холод, пять минут посидела — и снова идешь делать элемент, потому что если сразу не справишься со страхом и сразу не покажешь, что ты сильнее, то не справишься никогда. Я знала, что даже великая Ольга Корбут боялась своей петли (прим. — речь идет о советской гимнастке Ольге Корбут, которая изобрела уникальный гимнастический элемент — «петлю Корбут». Элемент в настоящее время запрещен), что уж говорить о какой-то Фаине Голуб и телекинезе.
На практике Шамсудинова напомнила мне Виннер — такая же требовательная, неласковая, не признающая промахов и делающая все, чтобы каждая ошибка была воспринята максимально травматично, чтобы мы боялись ошибиться так сильно, что не допускали промахов вообще.
Захват слетел с объекта — твоя личная катастрофа.
Выполнила неточно связку при работе в паре — ты не умеешь пользоваться способностью.