Получила мячом в лицо — да кто тебе ставил «зачет»?
— К концу триместра я попрошу провести перезачет у тех из вас, кто не справится с третьим типом захвата, — сказала преподаватель, когда я приложила к лицу лед и отошла к троим таким же неудачникам, стоящим у стены. — Меня не устраивает то, что я вижу. Меня не устраивает уровень половины группы, уважаемые коллеги. На бумаге у вас у всех уже есть «пятерка», а по факту?
По факту «единицы», мы поняли.
— Фаина Голуб. — Да чтоб тебя, что я сделала? — Покажите группе, как вы работаете с множественными мелкими целями.
Я мысленно чертыхнулась. Мелкие цели как раз мне и давались тяжелее всего. Отдав кому-то лед, я вышла вперед, встав за белую линию, и по сигналу в меня снова полетели мячики.
Один я нечаянно отшвырнула в Айзанат Магомедовну… ну или не совсем нечаянно.
— Настоящая мегера, — сказала мне одна из кинетиков, когда мы вышли на перерыв на улицу. У меня тряслись руки, подгибались колени и кружилась голова — да мы все буквально выползли из «психушки» после отработки немыслимого количества паттернов. Сенсоры, которых Чесноков муштровал не менее жестко, и те смотрели на нас с сочувствием. — Господи, мы же сдохнем, если Айзанат решит послать на слет кого-то из нас. С нее станется. Решит устроить показательное выступление.
Я не поняла:
— Что за слет?
— Так Общероссийский слет психопрактиков же, прямо перед каникулами будет. Каждый год кого-то из учеников выбирают. Мы ж «Ланиакея». Нас там надо.
— Ну именно нас-то, наверное, не надо? — спросила я, потирая оледеневший и слегка распухший нос. Мячиком мне прилетело хорошо, после практики надо будет зайти к хилеру. — Старший курс пусть идет.
— Да тебе-то наверняка придется, — сказала кинетик равнодушно. — Ты ж местная знаменитость после того фаталити с Калиной. О тебе все говорили. Айзанат потому и бесится, что ты уже типа не такая, как все, к тебе особое отношение. Она тебя уже невзлюбила.
Только этого мне не хватало.
— Да вряд ли, чего ты ее пугаешь, — сказала другая кинетик. — Айзанат со всеми такая. Тем более у них на втором курсе есть Триэль. Она и пойдет.
— Кто? — переспросила я.
— Триэль, она в этом триместре начинает учиться после академического отпуска. Лина Леонидовна Листьева. Говорят, «семерка». Способности повыше, чем у Айзанат. Я прямо предвкушаю их практики. Лине палец в рот не клади. Откусит с локтем вместе и не подавится. Вот будет потеха.
Триэль… Я запомнила это имя. В нем было что-то эльфийское.
— Фаина Голуб, вы идете сюда, — сказала мне Айзанат Магомедовна, когда мы вернулись в «психушку». — Встаете у линии и работаете на точность с каждым из группы до конца практики. Еще раз попадете в меня, будете писать объяснительную. Не думайте, что я ничего не поняла.
Боже, да она даже хуже Вагнера.
— Как ваши дела с телекинезом, Голуб? Справляетесь? — спросил меня сам Вагнер в конце недели, когда я снова едва выползла из «психушки» и, как зомби, шла к хилеру по пустому коридору.
Я даже не заметила его, настолько была дезориентирована, и только поспешно брякнула «здравствуйте, Денис Николаевич», забыв, что видела его утром.
И я совсем не справлялась, и, похоже, если до конца месяца не смогу, то точно заработаю пересдачу зачета, но не могла же я это ему сказать?
— Все получается, — сказала я, остро осознавая, что выгляжу так, словно вместо мячика по «психушке» летала я сама.
— То есть тому, что я слышал, не верить, — сказал он, глядя на меня сверху вниз.
Ага, Айзанат уже нажаловалась.
Досада накатила так неожиданно, что я немного взбодрилась и даже разозлилась при мысли о том, что она обсуждала меня с Вагнером. Я представила, как она рассказывает ему о том, как я не смогла отбить двенадцать целей одновременно — да никто не смог! — и ее темные глаза глядят в его светлые, а потом он говорит ей, что и на его практиках я сначала не делала успехов, а потом им точно найдется, о чем поговорить, а потом...
— У меня все получается, — упрямо повторила я, поспешно заталкивая ревность туда, где ей было самое место.
— Ладно, Голуб, пока я верю вам, — сказал Вагнер, чуть склонив голову в знак подтверждения своих слов. — Скажите мне, если что-то изменится.