— А профессор Аткинсон согласен? — спросила я, не решившись назвать имя Вагнера.
— Да видите ли, Фаина, — сказал Владимир Васильевич, отпивая из стаканчика, — если бы тут было все так просто. В рамках действующего даже не российского, а международного законодательства любое применение морталопрактиком способностей — это не работа человека, а работа... если хотите, боевой единицы. Согласия профессора Аткинсона не спрашивают, он автоматически дает его, когда подписывает контракт. И отзыв невозможен, увы.
— Но почему? — Я снова стала думать о Вагнере. Выходит, и его не спрашивали. Выходит, его сделали героем фантастического боевика просто потому, что захотели, заставив любоваться последствиями своей ошибки как минимум раз в году?.. — Ведь это же неправильно. Это же жестоко.
— Таков закон. Совет по этике применения способностей дает разрешение или отказывает — и материал либо демонстрируют публично, либо нет. Что же касается нас с вами, мы не боевые единицы и нас спрашивать нужно. Считается, что для нас это может оказаться травмой. Для них якобы нет.
— Это же несправедливо, — сказала я снова.
— В мире много несправедливости, Фаина, — вздохнул Владимир Васильевич, качая головой. — А что касается морталов — особенно. Вы это еще почувствуете, когда начнете работать в паре. Закон их держит в таких ежовых рукавицах, что нам и не снилось. Там такая бешеная ответственность, такие бешеные требования... А по поводу Дениса Николаевича я вам вот что скажу: не вы одна об этом думаете. Но тут мы бессильны. Программу обучения Министерство утверждает, а Совет подвластен им. Мы уже много лет пытаемся что-то сделать. Бесполезно.
Я вскинула голову и посмотрела на Левина так, словно видела его в первый раз. Владимир Васильевич больше не казался мне простоватым, как не казался глуповатым Чесноков — о нет, первое впечатление было очень обманчивым, теперь я директора даже побаивалась — и я словно только сейчас начала понимать, что не только мне может быть небезразличен Вагнер и что не только я думаю о его чувствах.
— Будь моя воля, я бы вообще все это запретила, — сказала я еле слышно.
— Морталов давно пытаются запретить, — кивнул он. — Но пока есть нелегальные морталы, наши тоже будут нужны. Иначе мы просто не сможем научиться их блокировать. К сожалению, пока для нас тренажеров не придумали. Они — наши тренажеры. Хочешь мира — готовься к войне, хочешь научиться антиперцепции смерти — позови в тренеры мортала. С Калиной ведь так и вышло. Если бы мы уже не умели работать с фатальным воздействием, несладко бы нам пришлось. Всем.
Владимир Васильевич был прав. Если бы я не умела ставить заставку, если бы не научилась блокировать воздействие, я бы просто не знала, что делать. И тут никакой Вагнер мне бы не помог, мы с Калиной составили бы шикарную мортально-антиперцептивную пару... «овощей».
— Я перепишу ваше согласие? — спросила я. — Можно?
Он снова кивнул, легко похлопал меня по плечу.
— Да, что-то мы с вами беседуем долго и не о том. Конечно, пишите.
Я переписала согласие и отдала его Чеснокову с таким чувством, словно подписываю себе смертный приговор. И я думала, что пожалею и об этой своей инициативе тоже, как пожалела о телекинезе, я была уверена, что день слета станет для меня одним из самых ужасных дней в жизни...
Но вышло совсем наоборот.
Глава 4
Накануне III Общероссийской конференции психопрактиков, где я, Нестор, Трил и Кристи должны были демонстрировать свои способности, я заглянула в парикмахерскую и избавилась от косы, с которой ходила десять лет. Кристи буквально обмерла, увидев локоны, уставилась на меня с открытым ртом и только через несколько секунд сказала, что мне идет.
— Фай, это кардинально.
— Захотелось сменить образ, — сказала я, не отреагировав на комплимент.
Мы вышли из машины Мартынова — Вадим привез нас к Всемирному Психопрактическому Центру чуть пораньше, — и почти сразу заметили Нестора и Трил, красивую шатенку с глазами такого светлого карего цвета, что они казались красноватыми, стоящих у главного входа. Если бы я не знала, что Нестор запечатлен на своей Тане, я бы подумала, что они флиртуют. Во всяком случае Трил так точно — она прямо сияла в его присутствии, почти как Ласточкина из ТюмПУ в присутствии Вагнера.
Увидев нас, Нестор замахал рукой.