Джексон снова посмотрел на холст, молча оценил нарисованное, И развернувшись, пошел в сторону плиты.
- Артур, хотите еще чаю?
- С удовольствием, вот только я с вашего позволения немного бы подымил у двери.
- Дымите сколько хотите. Мне это нисколько не мешает.
Снова вспыхнул огонек, и через мгновение у дверного проема появилось облачко сизого дыма. На плите загудел чайник, и дожидавшийся его готовности Джексон схватил и быстрым уверенным движением разлил кипяток в кружки. Оба вернулись на свои места практически одновременно. Артур слегка подул на поверхность кружки и сделал нерешительный и осторожный глоток ароматного напитка. Глоток, несмотря на то, что был мал, все равно оказался обжигающим, и заставил лицо Артура съежиться, создав гримасу дикого страдания.
- Ну, а сами то вы, что видели, когда рисовали это? - отойдя от ожога спросил Артур собеседника.
- Ничего. - пожал плечами Джексон. Он чувствовал смятение. - Увы, ничего, мой друг. Сейчас, с высоты своего художественного опыта я могу сказать, что много что вижу в этом изображении, но тогда это были просто два мазка по холсту, беспредметные и бесцельные. Я стоял у него и не о чем не думал. Не стал даже представлять, что я хочу изобразить. Я был как под гипнозом. И просто взял кисть и краски. Вот все, что я сделал.
- Но как я смог увидеть тело, а Смит деревья? И эти куски шланга? Это и есть ваша художественная интуиция? - Артур удивленно посмотрел на холст снова.
- Вполне возможно. А может быть, это просто случайность, - Джексон пожал плечами. - Просто в этой ничего не имеющей общего с реальностью абстракции, вы увидели то, что вам важно в данный момент. Вы оказались сосредоточены на этом, поэтому этот образ в вашей голове сидит основательно, рассмотренный и изученный во всех деталях, поэтому фрагмент его вы здесь и наблюдали. А будь ваша голова чиста или наоборот полна, другими идеями, вы бы здесь рассмотрели бы просто ничего не значащую мазню. Все зависит от восприятия, мой друг. Покажи я вам натюрморт с кувшином, вы бы его однозначно восприняли, и, может быть, он вызвал бы восторг своей техникой исполнения, реалистичностью, например, необычностью в световой подаче. Но он так и останется для всех натюрмортом с кувшином. А здесь… - он посмотрел на холст, стоящий на мольберте. Здесь, таким способом, художник может давать вам простор для создания собственного сюжета и своих собственных взаимосвязей цвета с вашим психологическим состоянием. Этим и привлекает меня абстракция. Это не значит, что я беру холст и малюю на нем какой-нибудь бред, пытаясь выдать это за глубокомысленный пассаж. Отнюдь. Здесь я как раз изучаю свой мир, запутанный и противоречивый, многогранный и пустотный. Мой путь исканий проходит и через философию, и через собственную боль, через все то, что я чувствую каждое мгновение. И я, с помощью линий, предметов, теней могу выразить то, что во мне так яростно вырастает. Но, иногда наступает момент, когда я готов показать миру созданного мною «левиафана», но я совершенно не представляю как он должен выглядеть. Я понимаю, что каждый зритель увидит в моем произведении непременно что то свое, и вряд ли, найдется тот, кто в точности сможет отразить мои переживания — невозможно, это абстракция, не имеющая сюжетности. Но я сам! - вскрикнул Джексон, - сам не могу выразить свой сюжет! И сейчас тот самый случай. Я говорил вам об этом в начале.
Он в бессилии упал на стул, который жалобно хрустнул, но все же вновь выдержал своего хозяина. Обхватив голову руками, он согнулся и стал медленно качаться и стороны в сторону. Артур молчал. Он смотрел в кружку, в которой в остатках воды плавали чаинки, то сбиваясь в причудливые формы, то распадаясь на группки, а то и вовсе оказывались на стенке в гордом одиночестве.