Юха кивнула головой.
— Вот, Авдей Федорович, — обратился Алексей к фельдшеру, — Варвара показывает, будто вы пытались ее изнасиловать. Верно это?
Лицо Авдея на миг озарилось. Хотел было уже подтвердить, но, вспомнив, что как раз об этом и намекал Розе Соломоновне, заранее опровергая, только плечами пожал. Сказать «да», — тогда зачем же обманывал он врача? «Нет», — тогда как ручаться, что Юха, озлившись, смолчит?
— Мне, Алексей Матвеич, не до этого, — нашелся Авдей, ощупывая повязку.
— Я только спрашиваю — верно она говорит?
— Пусть лежит на ее совести.
— Стало быть, отрицаете? А скажите, она не говорила вам, что с ней приключилось?
В тишине было слышно, как тяжело и часто дышала Юха, с лица ее градом катился пот.
— Это загадка, — чуть помедлив, ответил Авдей. — Думаю, такие спички купила в Алызове.
— Да, спички, — торопливо подтвердила Варюха.
— А о какой склянке вы спорили сейчас с Перфилом?
— Перфил привык врать.
В зале послышался смех.
— Вот так родня!
Перфилку этот возглас разозлил. Он действительно на этот раз говорил правду, а ему не верят.
— Ты сама врешь! — закричал он. — Ты что нам говорила? Авдей, слышь, в кладь тряпичку засунул, а ты подглядела, да вынула, да в карман положила! И хотела показать нам, глядь — загорелось. Чего ты?.. Э-эх, пропадешь!
При последних словах Перфилки Роза Соломоновна укоризненно покачала головой и подошла к Алексею:
— Дайте я скажу.
Выйдя к столу и обращаясь в зал, она от волнения долго не могла подыскать слов.
— Или вы, гражданин, лжете, — обратилась она к Перфилке, — или она клевещет на Авдея Федоровича Эта женщина, — указала пальцем на Юху, — классовый враг. Мы с Авдеем Федоровичем догадываемся о ее делах. И если не удалось ей совершить очередное преступление, так она решила взвалить все на Авдея Федоровича. Злоба у нее на него с тех пор, как я уговорила его вступить в колхоз. Ожоги произошли по ее неосторожности. Не забудьте, она ездила к мужу на свидание и везла оттуда для колхоза несчастье. Она определенно хотела повторить то, что на днях произошло в третьей бригаде. Граждане, перед вами страшная женщина. Я даже отказалась ее лечить. И только Авдей Федорович пожалел и сам пошел делать ей перевязку. А чем она его отблагодарила?
Авдей прислонился головой к стене. То, чего боялся, как раз произошло. Сунуло же ее с языком. Но отмалчиваться уже теперь нельзя.
Не дожидаясь, когда к нему обратится Алексей, он подошел к столу и, дотронувшись до бинта, взволнованно начал:
— Граждане, хоть я и плохо себя чувствую, но раз дело касается меня, расскажу. Я пока не разобрался, что произошло, только помню, верно, она лежала в мазанке, и я согласился сделать ей перевязку. Прихожу, говорю: перевязку надо. Она заявляет: «Пусть Роза Соломоновна придет сюда». — «Ну, нет, — говорю, — она теперь знает, кто ты, и отказывается». — «Ага, так тебя убить подослала? Не дамся», — и не успел я ответить ей, как она ударила меня по голове палкой. Тут я упал…
— Ври, да складно, — ожесточенно прервала Варюха и стукнула кулаком по столу.
— Тише, — заметил Алексей. — Потом ты скажешь.
— И скажу, все скажу. Перфилка правду говорил.
— Перфил тебе зять, — тихо произнес Авдей. — Пусть Минодора лучше скажет.
— Говори хоть ты, Минодора! — крикнула Юха. — Все расскажи про этого черта… Э-эх, дья-а-а-вол! — взвизгнула Юха и бросилась было на Авдея.
— Варвара! — строго окликнул Алексей. — Не буянь. Ты про какие спички говорила?
— Никаких спичек… А положила я в карман… У-ух! — вдруг затряслась она и сжала кулаки на Авдея, — Не Карпуньку в тюрьму, а тебя. И эта московская барыня: «Уговори-и-ила», — он сам тебя десять раз уговорит, сволочь, африкан.
— Ты лайся, авось поверят, — упавшим голосом заметил Авдей.
— Где склянка? — неожиданно обернулась она к нему.
— Какая?
— Все знаю.
— Чего ты, гулена, знаешь?
— Я гулена? — опять ринулась к нему Юха. — Вот ты как? Забыл Якова?
— Какого тебе Якова? — совсем понизил Авдей голос.
— Абыса!
Испугавшись сама, Юха молча глядела на притихших людей. А Минодора часто-часто замигала и невольно шагнула к Юхе. В открытые окна с улицы смотрели люди. Все были внезапно поражены ее напоминанием о пьянице Абысе, который так неожиданно умер зимой в печке. Минодора, опомнившись, схватила Юху за руку:
— Что с Яковом?
— Молчи! — прикрикнула на нее Юха. — Молчи, не раздражай меня. Я теперь ничего не боюсь. Мне все равно. Натерпелось мое сердце, окаянна ваша сила!