— Вы еще не решили, как будете делить реликвию? — задал я вопрос на прощание.
Конечно, спросил я не ради интереса. Лишь бы чуток разбавить эти сладостные, как белорусская сгущенка, лица. И судя по затянувшейся паузе, ответа у тандема не было. Значит, сейчас начнутся ожесточенные споры, новые условия, убеждения и угрозы. Да хрен знает, что там еще. Будет многое, это точно. Разве что меня подобные разговоры уже не касались — договор заключен.
Когда я сел в машину и отъехал на безопасное расстояние, то набрал Наташу:
— Привет.
— Привет, сто лет тебя не слышала. Как ты?
— Лучше всех. Слушай внимательно. В ночь лунное затмение Инга поедет со мной и Романом, новым кощеем, в лес.
— Повезло ей, — хохотнула приспешница.
— Ты еще хочешь стать рубежницей⁈
Я даже через трубку понял, что Наташа перестала улыбаться. Наверное, если она сейчас расслабленно сидела, то тут же поднялась на ноги. Блин, неужели я вот так постоянно выгляжу? В роли надоедливого хохмача? Едва ли, у меня шутки веселые.
— Если хочешь стать рубежницей, сделай все, чтобы поехать вместе с ней.
Я отключился и бросил телефон на сиденье. Жребий был брошен.
Глава 17
Страдал от совершенного выбора я относительно недолго. Потому что через день мне пришла звуковая «смска» от Илии. Ну та, которую ты будешь слушать, даже если не очень хочешь. При этом в послании все было уже сказано: «Надо явиться завтра на слушание». То самое, которое перенесли на неделю и значение которого вообще-то стремилось к нулю. Я только удивился тому, как же быстро летит время.
Беда заключалось в том, что «сообщение» воеводы нельзя было отключить или отметить прочитанным. Пришлось подниматься на ноги и ехать в замок, чтобы ответственно заявить, что я все понял точно. Не сегодня, а завтра, не оставаться дома, а явиться, не на вечеринку, а на судебное заседание.
Я бы раньше подумал, что он это сделал специально, чтобы позлить меня. Или чтобы показать, кто здесь главный. Вообще, аргументов у воеводы можно было найти предостаточно. Однако когда я «доложился», глава Выборга выгнал охрану и продолжил разговор.
— Хорошо, — кивнул Илия. — Если все так, как ты говоришь, то тверские вновь попробуют прибегнуть к очередной уловке, чтобы отсрочить процесс.
— Думаю, так и будет.
— Я бы хотел поговорить с тобой еще кое о чем… Об Инге.
— Я не силен в правилах русского языка. Но вроде когда говорят о человеке, то правильно говорить «о ком».
Илия дернул губой. То ли скривился, то ли изобразил мимолетную улыбку. Как-то в последнее время я перестал понимать настроение воеводы. Что меня несколько напрягало.
— Я думаю, что она захочет каким-либо образом обмануть меня.
Мне стоило неимоверных усилий, чтобы не рассмеяться. Уж не тем ли самым пытался заняться воевода прямо сейчас с моей помощью? Хотя это правильно. Вор больше всего боится быть обворованным, а среди изменщиков все поголовно ревнивцы.
— Разве это возможно после заключения договора?
Воевода поглядел на меня, как на ударенного чем-то тяжелым по голове человека. А потом добавил:
— Ничего нельзя исключать. Порой некоторые идут даже против хиста и договоренностей. Конечно, кара за такое невероятная, но я слишком хорошо знаю Травницу. Ей надоедает быть долго на вторых ролях. А в последнее время она стала чересчур покладистой.
— И надо думать, что, по условиям ваших личных соглашений, Инга едва ли получит реликвию.
Воевода взял длинную паузу, при этом не сводя с меня тяжелого взгляда. А после наконец кивнул.
— Ты проявил недюжинный ум, когда решил отдать артефакт. Потому что рассудил правильно: мало добыть реликвию — нужно суметь сохранить ее. О спрятанном в моих владениях ходило столько легенд, что многие стали считать это бабушкиными сказками. Но если рассказанное об артефакте правдиво хотя бы на пятую часть…
Воевода замолчал, по всей видимости давая моей фантазии возможность вообразить эти самые масштабы. Хорошо, что я в бытность рубежником научился делать каменное лицо и не стал говорить, что реликвия содержит силу чура. Собственно, Илия прав. Артефакт не просто крутой, а невероятно крутой.
— Травница не понимает, что не сможет удержать реликвию. Найдутся те, кто сильнее ее. И лучшим выбором будет согласиться со мной, получить деньги, артефакты, пусть и менее могущественные, и различные преференции.
Я стоял, задумчиво кивая и думая, какие там льготы воевода собрался выдать Инге. На беспошлинный сбор крапивы для супа? А еще меня немного веселило, что воевода произвел артиллерийский залп задницей в лужу. В смысле, назвал умным как раз за то, что я делать не собирался. Иными словами, хрен ему на постном масле, а не реликвия. И что-то мне подсказывало, что воевода сделал правильное предположение. Инга точно не из тех женщин, которые спокойно отдадут то, что может пригодиться им самим.