— Что там воевода? — устроился в кресле Тугарин.
— Ест, спит, управляет Выборгом, — бросила Травница.
Это была дерзость, причем неслыханная. Не будь Трепов сейчас здесь гостем, схватил бы мерзавку за горло. С другой стороны, это тоже говорило о много. Инга чувствовала, что за ней есть сила, которую можно противопоставить ему.
Тугарин знал, что Травница жадна и честолюбива не меньше, чем он сам. К тому же, ей было что доказывать. Сосланная сюда почти сто лет назад, еще до Большой войны, рубежница с ее талантами здесь действительно прозябала. Но не унывала, а лишь ждала собственного шанса. И ларь мог быть тем самым шансом.
Способна ли она предать Тугарина? Тимофею Валентиновичу даже не требовалось труда, чтобы ответить на этот вопрос. Никакими клятвами они связаны не были, лишь устными договоренностями. А те только слова. Рубежники часто отказывались от своих старых слов во имя новых целей.
Их связывала лишь только сила и слабость. Инга чувствовала себя зависимой от Тугарина. И прежде ее никто не мог защитить, ни воевода, ни князь. Так, по крайней мере, было раньше. Но, видимо, времена изменились.
Травница и сама поняла, что ее речь была чересчур резкой. Потому добавила уже мягче:
— Что ты хочешь узнать?
— Про его замыслы. Я слышал, что он узнал про ларь. Илия старый и опытный рубежник. К тому же, глава этих земель. Мне кажется, что он вправе посчитать, что реликвия должна принадлежать ему.
— Узнал, — нехотя признала Инга. — Но ничего конкретного у него нет. Ни местоположения, ни как завладеть реликвией. То знала только Спешница.
Она лгала. И Трепов почувствовал это сразу. Больше того, остался доволен. Нет ничего лучше знать, что маски наконец сброшены. Значит, Травница выбрала стороны проигравших. Пусть так, Тугарин ей все равно никогда до конца не доверял.
— Если что-то произойдет, ты же мне расскажешь? — поинтересовался он.
— В уплату долга? — спросила Инга с легкой усмешкой.
— Да, — неожиданно ответил Трепов, чем явно удивил Травницу.
Трепову было все равно. Пусть думает, что он настолько заинтересован в реликвии, что поставил на карту все. Что теперь не отступится и эта решимость затмевает ему глаза.
Последняя ниточка огромной паутины была сплетена. И мухи, которые считали, что видят пузатого паука и точно не попадутся в его лапы, оказались обречены.
За те несколько часов, которые оставались до ночи, он спал как не спал давно. Словно ребенок, весь день бегавший во дворе. И когда встревоженная Агата тронула его, Тугарин открыл глаза сразу, сдерживаясь, чтобы не улыбнуться.
Кровь в жилах бурлила, точно горячая лава, и требовала действий. Трепову приходилось унимать себя, чтобы не пуститься бегом к ларю. Он умылся и приготовился всего за пару минут, после чего они выбрались наружу. Трепов с Агатой сели в легковую чужанскую машину, а Лантье устроился за рулем грузовика.
Тугарин понимал, что все не просто под контролем, а идет ровно по прописанному сценарию. Словно фильм, который он уже когда-то смотрел. И вместе с тем все равно волновался как мальчишка. То, к чему он шел значительный отрезок своей жизни, сегодня должно было случится. С помощью реликвии Царь царей придет в этот мир. Во всем миры. Он устроит жатву, соберет урожай своих последователей и начнет заключительный поход. А Тугарин будет рядом с новым хозяином мира, одной из многочисленных дланей нежизни.
От мыслей про возможное будущее в груди разливалось приятное тепло. Трепов даже на мгновение подумал, а будет ли нечто подобное в существовании при нежизни? И тут же отбросил эти дурацкие мысли. Это все равно лучше смерти.
Подъехали они со стороны леса, где когда-то очень давно была проселочная дорога. И еще долго занимались приготовлением для путешествия. Лантье создал форму заклинания Саней — одного из производных телекинеза, а Трепов с Агатой складывали на нее, точнее будто просто клали в воздух клетки с животными. Те будто чувствовали скорое приближение смерти: кошки шипели, выгибаясь дугой, собаки скулили, рептилии словно окаменели, птицы втянули головы.
Трепов давно сталкивался с предубеждением, что человеческая жизнь дороже всех остальных. По его мнению, разница не было. Да, в том обществе, которые построили чужане, во главу угла они ставили себя. Однако для нежизни и ритуала — жизнь была жизнью. Даже самого крохотного создания. И в этом и заключалась особенная прелесть его замысла. Именно поэтому так легко удалось провести Бедового.
Из-за того, что они отправились в обход, идти пришлось долго. Больше всего кряхтел упитанный Лантье, который и тащил всех животных. Понятно, что хист забирал большую долю нагрузки, но какая-то ее часть все равно оставалась. И даже ее толстяк переносил тяжело.