Думаю я просто приду к ним, поздороваюсь и пойду домой. Я так всегда делаю. Моей истерике однажды должен прийти конец. Какой бы позор не пережили мои родители, когда увидели мое лицо на том фото, как бы не разозлился мой начальник, что бы не произошло, это не повод бросать все и уходить. Ты уходишь. Ты возвращаешься. Это правильно. Это понимают даже подростки, которые сбегают из дома, виня родителей во всех бедах.
Я шла по тонкой тропинке, которая стелилась черной лентой. Она проходила через поле. На ее конце должно быть кладбище. По крайней мере в прошлый раз я шла именно по ней. Помню, как пришла сюда первый раз.
Тогда поле было рыхлым и черным. Перекопанная земля была холодной, кое-где из нее торчали ветвистые корни и соломенные веточки. Вдалеке стоял большой стог. Его слепил из десятка тюков соломы.
Целую весну и лето здесь работали трактора. Сначала рыхлили землю большие машины с плугами, потом разбрасывали семена такие же большие машины. Потом ее постоянно удобряли. В тот год министр говорил из телевизора, что наша область должна побить рекорд по плодородности, поэтому трактора никогда не покидали поле.
Когда выдалась засуха, в самом начале весны, я записалась в секцию каратэ, а когда впервые за шесть месяцев пошел дождь ее закрыли, а здание снесли. Это поле дало в прошлом году много тюков соломы. Я ехала на школьную экскурсию. Я видела большой стог, сложенный из них. Он касался небес. В тот год это была жалкая кучка. За каждую соломинку из неё тогда сражались, словно за кирпичи Вавилонской башни. Министр ругал наших земледельцев всю первую четверть одиннадцатого класса, а потом заявил, что поле устало, и нужно дать земле восстановиться. С тех пор прошло пять лет. Эта земля уже не такая рыхлая. Она не проваливается под ногами, как в тот день, когда ты шла чуть позади китайца с баночкой цианида в кармане.
Земля вовсе не холодная, она обжигает мои ноги через толстую подошву кроссовок. Мне приходится раздвигать руками траву, потому что она достает мне до самой макушки, бьет дикими цветами по голове, путается в волосах.
Я протянула руку и сорвала цветок шиповника, уколола ладонь. Если смотреть через его розовые лепестки на солнце, то желтый круг будет казаться красным. Лепестки этого цветка были такими же прозрачными как и стекло автобуса. Я засмеялась.
Хахаха!
Никто не мыл его уже пять лет, никто не касался этой земли уже пять лет. Я засмеялась и побежала, хватая цветы и вырывая их, какой с корнем, а какой без. Земля опадала с корней и засыпала мою юбку. Какое запустение, какая потеря. Трава полностью скрывает меня от чужих глаз, а рожь не способна была достать до моего колена. Так может нет смысла в том чтобы постоянно заставлять землю. Она и так даёт прекрасный урожай. У неё намного лучше получается делать то, что хочется, а не то, что нужно.
Мои руки наполнялись цветами, и теперь мне приходилось еще сильнее отталкивать траву, чтобы она не цеплялась за мой корявый букетик, с которого отваливаются кусочки земли.
Вот и первая могила. Незнакомая. Кладбище постоянно растет, поэтому когда приходишь сюда, никогда не знаешь, где искать могилы близких людей. Я ступила на твердую почву. Она почти каменная. Здесь уже давно не было дождя.
Задул ветер, он заиграл с моими волосами, запутывая еще больше спутавшиеся локоны. Заскрипели ржавые калитки, накренились черные заборчики, ограждающие могилки. В лицо летел песок, я зажмурилась, глаза стали влажными.
Когда ты ела шоколад, сидя под кустом в парке у тебя зазвонил телефон. На дисплее высветилась надпись «Милый». Козел! Крикнула ты в воздух, вгрызаясь в очередную плитку, измазывая свои ноги в земле, а лицо в шоколаде. Ты провела своим толстым пальцем по экрану, отвечая на вызов, и поставила громкую связь. Алло. Ты старалась сделать свой голос максимально низким, но вышел из горла лишь какой-то писк. В ответ тебе была тишина.
Я держала в руках цветы шиповника. Они разрезали мои пальцы до крови, когда я смотрела на лицо семнадцатилетнего парня. Он смотрел на меня в ответ, улыбаясь, так как улыбался в нашу первую встречу.
Тогда ты тоже рвала шиповник, разрывая ладони в кровь. Он рос перед моим подъездом, мама сказала, что он мешает, и что я должна его убрать. Он сказал, что любит то, как выглядят цветы шиповника. Не такие, как розы. Прозрачные, словно стекло. Стекло которое не мыли пять лет.