В тот день мама пришла домой и долго ругалась, потому что перед нашим подъездом стоял помятый шиповник, а под ним сидела ты и он.
Я положила яркие цветы у мраморной плиты и резко отвернулась. В тот день я хотела познакомить его с мамой, но она начала кричать и ругаться на мою безответственность. Он убежал. Нырнул в куст лозы так, что торчала лишь его голова, которая одними губами шептала мне все то, что противоречило маминым упрекам. В тот день я с улыбкой смотрела на ее губы, извергающие ругательства, как печатный конвейер, извергающий из себя газеты. Газеты, на главной странице которых я корчусь в объятьях самого известного мужчины современности. Газеты, на главной странице которых, в самом уголке первой фотографии, лежат черным пятном мои трусы. Я бы хотела слышать, что он сказал бы про меня теперь. Говорил бы он, сидя в кусте лозы и ощущая, как муравьи, чье гнездо он потревожил, прячась от незнакомой женщины, заползают ему под рубашку. Называл бы он меня девушкой легкого поведения или сказал бы, что это все не правда. А если бы узнал, со скольким количеством мужчин я была?
В моей руке осталась только одна веточка, она не врезалась шипами в ладонь. Но по ее стеблю текла кровь. Мне нужно было еще навестить своего мастера по каратэ.
У могилы стоял мужчина. Пять лет, за эти пять лет я ни разу не видела у его могилы мужчин или женщин. Никого. Бывало, после дождя я приходила к его плите. Там стояла баночка, которая раньше пахла миндалем. В ней всегда после дождя собиралось по самые края прозрачной жидкости. В тот день, пять лет назад там было столько же прозрачной жидкости. Вокруг могилы не росли ни цветы, ни трава, только песок. Гравий попадал тебе в туфли и больно натирал ноги. Сейчас он попал в кроссовок.
За пять лет седина покроет твои волосы почти наполовину. Твоя шея станет дряблой, а руки покроются морщинами. Если ты женщина, твои веки оплывут, а уголки глаз поднимутся. Верхнее веко закроет половину глаза, но ты даже не поймешь этого, потому что за пять лет твои глаза съест катаракта. Твои губы истончаться, а кожа станет свисать с костей, словно тряпка, которой ты мыла пол в прихожей. Словно тряпка, которой этот же пол мыла еще твоя прабабка, а теперь ты моешь его ею, а все потому, что она еще не сильно дырявая. Она воняет старой тухлой водой. Ты за эти пять лет провоняешь ей от своих лодыжек до самых корней волос на твоей лысеющей макушке. За пять лет смерть выпьет все соки из тебя. Твой сухой мозг станет таким же тоненьким, как и твои губы. Это если ты женщина. Не бойся, ты останешься красивой. Словно скульптура из глины.
Если ты мужчина, твои угольные волосы станут белыми, словно сметана, которую кладёшь в суп. Но лишь только на висках. Зато твой гладкий лоб увеличиться в размерах в ущерб твоей челке. Она за эти пять лет превратится в тоненькую ниточку, которую ты будешь зачесывать на бок, чтобы скрыть большую круглую блестящую и гладкую лысину, весело улыбающуюся солнцу. Возможно, у тебя отвиснет живот. Точно, ты станешь напоминать мячик, который дети гоняют по мостовой, если на их любимом футбольном поле стригут траву. Мой бывший работодатель напоминает такой мячик. А может быть ты будешь держать себя в форме. Строгий черный костюм будет сидеть на тебе все еще солидно. На твоих покрывшихся желтизной, хотя казалось, куда желтее, от постоянного курения пальцах будут все так же блестеть золотые перстни. Ты отдал полжизни, чтобы их получить? Ты снял их с трупа другого человека? Или это твоё обручальное кольцо? Так или иначе, ты вот уже пять лет носишь пятьсот грамм золота какой-то там пробы. Получить по лицу таким кольцом было бы очень больно. Бил ли ты ими людей? А может тебя?
- Лара? Ты?
- А кто еще? Не уж то я похудела, и ты меня не узнал?
Если каждый день пробегать по пять километров, то к концу забега с тебя будет литься пот, как вода из прорванной трубы. Если пробегать каждый день по пять километров, то мышцы на твоих ногах непременно окрепнут. Если не прикасаться к шоколаду, который тоннами продается возле твоего дома, то слюна будет стекать по твоему лицу и капать на шею, затем через ложбинку между грудей она будет стекать ниже и там смешиваться с потом. Если пить только воду на протяжении нескольких дней, то ты сбросишь килограмм. Меньше чем за неделю. Если морить себя голодом по два дня, а затем приходить домой лишь для того, чтобы съесть здоровенную котлету, которая вообще-то была приготовлена для папы, то со временем мышцы съедят весь жир. Если ничего не есть, то ты станешь такой же дистрофичкой, как и твоя блондинистая подруга. Идеал красоты на твоей прошлой работе.