– Ну а сама алхимия? Нашли вы свой философский камень?
– Нет, сударь, – печально ответил студент. – Мне нечем похвастаться. Я проштудировал «О природе вещей» Парацельса и попытался создать по его рецепту гомункулуса, но потерпел неудачу. Или я что-то не так делаю, или Парацельса нельзя понимать буквально. Знание утекло между букв, как вода сквозь решето. Не помогли мне и Василий Валентин и Альбрехт Больштедский, прозванный Великим за свое магическое искусство, и Жан де Мен, и Гебер, и даже сам божественный Раймонд Луллий. Я попытался получить по рецепту Артефиуса красный камень и прожить, как и он, тысячу лет или научиться с помощью философского камня воскрешать мертвых, как это учит делать в «Золотом трактате» Лансиоро. Но и здесь у меня ничего не вышло. А я ведь знаю почти достоверно, что красный камень в природе есть. И в руках человеческих он был. Только не удержали его, исчез.
– Отчего же? – Офицер погладил бородку и с любопытством прищурился на реторту с синей водой, в которой отмокал корень мандрагоры.
– В нечистые руки попал.
– Что за странное суеверие? Разве золотой, скажем, пистоль не остается оным и в кармане убийцы и в церковной кружке? – Офицер начал выказывать признаки раздражения. – А мне рекомендовали вас как человека просвещенного.
– Таково уж свойство тонкой материи, сударь, – вздохнул студент. – Философский камень потому и называется так, что находится в контакте с философом, который сумел его получить. У людей же корыстных и низких он долго не задерживается, исчезает, переходит к другим.
– Сомневаюсь, – хмыкнул офицер. – А вы сами его видели, этот ваш красный камень, или – как там еще? – красный лев?
– Сам не видел. Но знаю человека, у которого он был.
– Кто же этот счастливец?
Студент вопросительно взглянул на монаха, который согласно кивнул ему.
– Можете говорить все.
– Шевалье де Ту.
– У него, кажется, еще и четки Нострадамуса есть? – небрежно спросил офицер. – Откуда такая милость судьбы?
– Я мало знаю об этом, но о многом догадываюсь
– Ну-ка, ну-ка, поделитесь со мной вашими догадками, любезный. – Кавалер вынул из кармана кошелек и бросил его на пол со склянками. – Вот вам пятьдесят пистолей в задаток.
– Покорнейше благодарю, – поклонился студент и, боком скользнув к полке, схватил кошелек, в котором звякнуло золото.
– Впервые этот красный камень получил великий Совершенный, который во время Людовика Святого жил в Бежье, а потом переселился в Альби. Там он и совершил свое великое делание, которое продолжалось ровно семнадцать лет. Все эти годы Совершенный не выходил из своей лаборатории… Святой человек!
– Вы это о еретике-катаре говорите? – усмехнулся офицер.
– О том, в чьих руках родился красный лев, – благоговейно прошептал студент. – Сей красный, как вино, камень, игрою и твердостью граней превосходящий лучшие бриллианты, наделил своего создателя даром видеть сквозь стены и дали, проникать в скрытую сущность вещей.
– И конечно, даром бессмертия?
– Если бы Совершенный того пожелал.
– Но он, разумеется, не пожелал… – Офицер раздраженно постучал пальцами по стеклу реторты. – Где теперь камень?
– Неизвестно. После Симона де Монфора, который… – Студент осекся и краем глаза взглянул на монаха.
– Понятно, – сказал офицер. – После усмирения еретиков он исчез, не так ли?
– Да, сударь. Катары спрятали его вместе с другими святынями. Потом он попал на короткое время к тамплиерам и вновь исчез, когда орден стали преследовать. Говорят, что судьи короля Филиппа страшной пыткой хотели вырвать у Якова де Молэ тайну, но он так и не сказал, где спрятан камень. И еще говорят, что на костре, с которого он призвал короля на Божий суд, он крикнул тайно стоящим в толпе тамплиерам, чтоб берегли сокровище.
– Очень интересная история… – Офицер встал и нетерпеливо зашагал по сумрачному подвалу алхимика, освещенному тремя лишь шаткими фитилями в глиняных плошках с жиром. – Кто следующий? – резко спросил он. – Нострадамус?
– Так говорят, – угрюмо пожал плечами студент. – Только он упустил чудесный камень.
– Руки оказались нечистыми?
– Не знаю…
– Ну а четки из камня, который индусы называют «глазом тигра»? Они какую силу имели?
– На одной из них буквами священной книги был вырезан главный секрет камня. Тот, кто поймет, о чем говорит четка, сможет с помощью камня обрести жизнь бесконечную.
– Нострадамус не смог.
– Не смог… Он неправильно разгадал надпись, и камень исчез.
– Скажи-ка какой прыткий камешек! Значит, теперь четки у шевалье де Ту? Так?
– У него.
– Но камня у него нет?
– Камень пропал. Может, потом и объявится, а пока его нет.
– Так… Понимаю. – Офицер ходил мимо горна от стены до стены, сосредоточенно покусывая тонкие губы. – Вы ведь и сами хотели получить такой камень путем алхимических превращений? Зачем?
– Надеялся прочесть четку и вдвоем с де Ту обрести счастье.
– Счастье? Бесконечное пребывание на этой грешной земле, по-вашему, счастье? Глупец! – Оказавшись рядом с обезглавленной бараньей тушей, офицер брезгливо поморщился и вынул хрустальный флакончик с ароматической эссенцией. – Отчего же вы рассорились с вашим другом де Ту? – спросил он, понюхав флакон. – Ведь вы поссорились с ним?
– Он мне не друг. Я работал на него три года, не видя белого света, а когда стало ясно, что мы пошли по неверному пути, он бросил меня без всяких средств. Не дал мне даже тридцати ливров на голландское стекло.
– Значит, это шевалье де Ту заставил вас делать для него философский камень?
– Он, – студент кивнул. – Де Ту и заставил, будь проклят!
– И что он надеялся в итоге получить? Богатство? Бессмертие?
– И то и другое.
– Неужели? – Офицер не мог сдержать улыбки. – А я-то почитал этого господина за умного человека.
– Он и есть умный. Это я дурак.
– Не берусь спорить с вами… Итак, у шевалье все же есть четки, а у вас нет ничего. Даже денег на лабораторную посуду.
– Теперь у меня есть ваши пятьдесят пистолей.
– Верно. Я и забыл. Но де Ту все же в лучшем, чем вы, положении?
– Еще бы! Он богат, знатен, его любят женщины…
– И у него есть четки, – настойчиво гнул свою линию офицер. – Но без камня они бессильны?
– Не совсем так. С их помощью можно легко усыпить человека и наслать на него безумие. Я думаю, что именно так он и сводит с ума женщин, в том числе и монахинь-кармелиток. Все, все они влюблены в него до безумия. Даже мать-настоятельница Бригитта де Бельвиль.
– И та юная дама, в которую влюблены вы? – тонко улыбаясь, спросил офицер.
– Откуда вы знаете? – встрепенулся студент.
– Успокойтесь, милейший, – остановил его офицер. – Это видно по вашим глазам. Ну, святой отец, – офицер повернулся к капуцину, – мне все ясно. А вы, мой бедный студиозус… – Он опять улыбнулся насмешливо и в то же время сочувственно, мягко. – Не надо горевать о любви, которую покупают, не надо. Даже если ее покупают ценой невиданных камней. И четка, которая без красного алмаза ни на что не пригодна, пусть не манит вас более. Для чего вам она? – Офицер кивнул и направился к двери.
– Дайте мне еще пятьдесят пистолей, и я открою вам последнюю тайну! – устремился вдогонку студент.
– Что? – Офицер удивленно поднял брови. – Вы сказали мне не все? Святой отец, – обратился он к францисканцу. – Что есть за этим человеком?
– Самые пустяки, – тихо и вкрадчиво ответил монах. – Сбежал из иезуитской школы, занимался черной магией, крал как-то кусок веревки от удавленника на Гревской пощади…
– Сжальтесь! – Студент упал на колени.
– Были и кое-какие мелкие шалости с воспитанницей кармелитского монастыря, – неумолимо загибал пальцы монах.
– Умоляю, святой отец! – Студент истово заломил руки. – Пощадите хоть вы меня, сударь! – На коленях подполз он к офицеру.