— Интересные часики, — Диман тем временем тоже достал свой телефон и сделал снимок, — у меня есть знакомый коллекционер. Отошлю ему фото.
Виктория, пряча телефон, мучительно раздумывала — рассказать о ходиках или воздержаться от откровений. «Если рассказывать, то обо всем. Надо ли? Скорее всего — да, надо. Потому что помощников у меня на данный момент в этом городе нет. Но в сторожке Пантелеича откровенничать ни к чему, — вспомнила она о прослушке в машине, — нужно выйти на улицу. И повод, кажется, есть, — она вспомнила о пакете с пирожками, который ей вручила Ульяна Львовна».
— Дим, я поужинать не успела. У меня в машине остался пакет с пирожками. Может, прогуляемся?
— Конечно. Подышим свежим воздухом, а то здесь душновато как-то. Заодно до магазина дойдем, минералки купим или сока. Здесь рядом есть продуктовый.
«Если есть жучок, то никаких подозрений не должно возникнуть».
Хозяин сторожки прогуливался неподалеку. Махнув ему рукой, Диман крикнул: «Вернусь!» и, догоняя Викторию, объяснил, что заплатил старику за три часа.
— Так что, можем вернуться и пирожки поесть в тепле. Сначала — в магазин. Пока идем, расскажи, как прошла встреча с Андреем.
— Нормально прошла. Передала Карину из рук в руки, как говорится. Вместе с ларцом, конечно. Потом копию документа показала. Объяснила, что не успела сделать это до отъезда. По поводу оригинала, чтобы не было «разночтений», все свалила на Бориса. Как договаривались, — Виктория замедлила шаги, оглянулась. Убедилась, что Пантелеевич достаточно далеко, чтобы слышать их разговор, и продолжила: — Потом он меня и бабушку отвез домой. Я на свою машину пересела и, как договаривались, приехала сюда.
— Теперь ответь, откуда такой интерес к жестяному циферблату. В чем фишка.
— Фишка? Фишка в том, что эти часы недавно были украдены из Борискиного дома!
— Уверена, что эти?
— Уверена. Видишь, в нижнем левом углу циферблат другой краской закрашен? Это примета, о которой рассказал Борис, когда обнаружил пропажу.
— Борис, значит, домовладелец, — задумчиво констатировал Диман.
— Ему этот дом по наследству достался от моей родственницы Надежды Минаевой. Тайник, в котором документ лежал был именно в этом доме.
Виктория замолчала, ожидая следующего вопроса, но он не последовал. «Если я сейчас заговорю первой — придется рассказывать все».
Об этом приеме продавцов-сетевиков она слышала от знакомой женщины, распространяющей косметику. Хитрость заключалась в том, что после демонстрации товара не нужно было предлагать его купить. Потенциальный покупатель, предполагая, что его начнут уговаривать, настраивался отрицательно. Но, видя, что этого не происходит, «расслаблялся», испытывал чувство неловкости за отнятое, как ему казалось, у занятого человека время, начинал задавать вопросы о цене и... покупал. Все очень просто.
«Мне нужна помощь, а ему нужна информация. Помолчу пока».
— У нас осталось не слишком много времени для разговоров, — заметил Диман, когда, купив в продуктовом киоске минеральной воды они направились к машине, — начинай, пока нет поблизости ушей. Начинай, — повторил он, время пошло.
Виктория начала с «больного» места.
— Как ты уже догадался, я осталась одна. Денис теперь с Вероникой, а Орлов, — сделав ударение на фамилии, она не стала добавлять имя — занимается работой и в ближайшее время приезжать в Дуборощинск не намерен. Я не справлюсь одна и прошу твоей помощи. В свою очередь, и тебе помогу, чем смогу.
— Не парься, в долгу не останешься. Говори, в чем дело?
— Понимаешь, я в Дуборощинске толком никого не знаю. Не знаю, кто с кем дружит, кто кому какой родственник, кроме тех, с которыми успела познакомиться и пообщаться, начиная с моего первого приезда в город. — для ясности, она перечислила всех, кого вспомнила. — Чтобы до конца выяснить, кто из стариков во время оккупации мог быть предателем, нужно собрать информацию. Допустим, я смогу обратиться в совет ветеранов, опросить подходящих по возрасту стариков. Но на это понадобится много времени, а его у меня нет. И... в общем, я запуталась в своих рассуждениях, предположениях и умозаключениях. — призналась она и повторила: — времени нет.
— Времени нет, потому что герр Винтергальтер в преклонном возрасте, а ты обещала вернуть его отцу доброе имя и боишься опоздать?
— И поэтому тоже. А вообще, у меня с детства обостренное чувство нравственной справедливости. За совершенные действия человека должно ждать или вознаграждение, или наказание. В соответствии с характером этих действий.