— Что знаю? — растерянно переспросила Виктория, — мало что. — она вспомнила рассказ бабки Олеси и почти дословно пересказала Диману.
— В сорок третьем году — однокласснице моей бабушки Наташи — Олесе Цаплиной было шестнадцать лет. С братом они жили в Дуборощинске, возможно, в этом доме. Наши войска перешли в наступление, окружили Дуборощинск.
«Немцев окружили со всех сторон, деваться им некуда было. Решили через болото отступать. Тогда еще там дорога была. Дуборощинских и Вавиловских впереди погнали, а сами — следом и пешие и на мотоциклетах. Машин много было. Потом самолеты налетели, стали бомбы бросать. Такое началось — сущий ад. А потом... Потом ихний главный приказал всех нас расстрелять. И нас, и немцев своих. Это я уж потом догадалась — чтобы ничего не рассказали, потому что в машинах добра всякого было полно и документов. Оружие тоже, конечно было. Брат убежал, а я за кочку в лужу легла и жива осталась. На другой день немца нашла. Смотрю, сидит под кустом, мычит, голова вся в крови.Жалко мне его стало, человек все-таки, а в него свои же и стреляли. Перевязала, спрятала в лесу».
— И это все, что ты знаешь?
— Да, из рассказа бабки Олеси. Теперь понимаю — она многое утаила. А когда почувствовала, что дело плохо...
— В общем, с бабулей все понятно, а вот с немцем — не все. С ним нужно разбираться. Разбираться, не откладывая. Как думаешь, где в Вавиловке могла быть разведшкола?
Виктория представила деревню такой, какой она была в настоящее время: центральная улица вдоль пересыхающей летом речки, дома, сараи, сараюшки, слепленные «из того, что было», сельмаг, начальную школу и ... И халабуду Бориса в Вавиловском саду.
— Кажется, я знаю, где могла размещаться разведшкола, но только от этого дома остались одни развалины.
— Рассказывай в темпе. У нас мало времени, — Диман взглянул на часы, висевшие в простенке между окнами, — похоже, остановились часики. Плохая примета. Надо завести. — сняв часы, повернул их обратной стороной и присвистнул.
— Не свисти, — поморщилась Виктория, — это тоже плохая примета. Батарейка потекла? Или... Или тоже инвентарный номер?
— Скажи, что ты просто догадалась, — с подозрением посмотрел на нее Диман, — в противном случае я тебе больше не помощник, — добавил он, хотя, по округлившимся от удивления глазам Виктории, можно было сделать вывод: отношения к этим цифрам девушка не имеет.
Виктория быстро отыскала в галерее мобильного телефона фотографию ходиков из сторожки Пантелеевича. Увеличила цифры, прочла вслух. Цифры совпали.
— Это не может быть случайностью. Надеюсь, хозяйка этих часов, — Диман сделал ударение на слове «этих», — ответит, что это за цифры. Но давай вернемся к первому вопросу. Так, где, говоришь, могла располагаться разведшкола?
— В усадьбе Вавиловых, вернее, в барском доме. Если что, это мои пра-пра-пра-... Короче, мои сродники. Особо вдаваться в подробности времени нет, но этим летом вместе с Борисом мы спускались в подвал. На самый нижний уровень. Не удивляйся, у меня там было серьезное дело. Так вот, на верхнем уровне подвала я заметила и столы, и шкафы. Заметила, но не разглядывала — спешила наверх. Так что, может и доска черного цвета тоже была. Одно могу сказать точно: у меня еще тогда мелькнула мысль, что это помещение похоже на классную комнату. Позже я узнала, что в барском доме после революции чего только не размещалось, но перед войной там была школа.
— Допустим, школа там была, но не в подвале же. — продолжая слушать, Диман, открыл каждый конверт и просмотрел содержимое, — фотографий больше нет, да и быть не может — письма написаны гораздо позже. На этом, например, вообще прошлогодняя дата.
— Получается Вилли продолжал писать своей немецкой жене письма, а бабка Олеся их не отправляла?
— Судя по количеству, — Диман пересчитал конверты, — а их всего девять — писал он не все шестьдесят лет. Хотя, остальные письма могла уничтожить его нынешняя жена. Или...
— ... Или хранить в другом месте... — продолжила Виктория, — а когда почувствовала, что может не выжить, забеспокоилась о его судьбе. Что с этим делать?
— Да, информации прибавилось, но прибавилось и тайн. Для начала нужно узнать, как самочувствие бабули. Если она в состоянии адекватно разговаривать, можно задать вопросы напрямую и о цифрах на часах, и о планах на дальнейшую жизнь. Хочет ли она оставаться женой Василия Ивановича или хочет вернуть Вильгельма фон Шлехтера его жене и дочери.