— Уж очень вкусно пахнет! Предлагаю пообедать, а потом поговорить о делах, — предложил Диман, берясь за ложку, а то я вижу некоторым не терпится что-то рассказать.
После обеда Виктория предложила перейти в зал. Когда Ульяна Львовна тактично хотела удалиться, она попросила ее остаться. В ответ на брошенные со стороны Адель вопросительный взгляд, пояснила, что рассчитывает на помощь каждого.
«Дмитрий не удивился — он не знает о наших семейных делах. —
извлекая из сумки все тот же фоторобот, разгладила смятые уголки и положила на стол лицевой стороной вниз, — хорошо бы Дмитрия спросить, знает ли он о отъезде Карины. Спрошу наедине».
— Что ты для нас приготовила, сестренка?
«Сестренка? Так я тебе и поверила!»
— Приготовила неприятный сюрприз, — прикрыв дверь в комнату, где находился Вилли, она продолжила, — произошло нечто опасное для всей нашей семьи.
Опуская незначительные детали, например о пистолете, который «совершенно случайно» оказался у нее с собой, Виктория рассказала о нападении на нее неизвестным, подъехавшим на черном внедорожнике. О своем чудесном везении — в смысле падении в нужный момент. О пришедшей на помощь сестры Артема — Эммы. Рассказала о сожженных документах. Об уцелевшей картонной папке с номером — рассказывать не стала. Решив, что тогда придется рассказывать и о часах, и о многом другом. «Хотя Дмитрий почти обо всем знает».
— В Дуборощинск ты приехала на машине Андрея, потому что свою оставила на кордоне? И перекрасила волосы для маскировки? — последовал вопрос-комментарий со стороны Димана.
— Мы заметили машину, когда хотели проехать на вашу улицу и проверить, стоит ли твоя ауди у ворот, — объяснила Адель, — Дима сразу заподозрил неладное.
— И он не ошибся, но красная куртка — это не для маскировки, просто недоразумение.
— Ладно, про куртку — потом. Показывай, что там у тебя, — Диман кивнул в сторону стола.
— Фоторобот человека, который напал на меня по дороге в Вавиловку.
— Я где-то видела его, — Ульяна Львовна попросила передать ей портрет.
Как только раздался ее голос, скрипнула дверь, ведущая в соседнюю комнату. В дверном проеме показался Вилли. В одной руке у него была тарелка из-под лапши, а в другой — пустой стакан.
Улыбаясь, он протянул тарелку Ульяне Львовне.
— Danke, Frau! Kann ich Sie bitten, mich zu trinken? — протягивая следом стакан, он бросил взгляд на портрет и неожиданно быстро быстро заговорил на немецком языке.
Виктория растерянно оглянулась на Димана. Тот поднял руку, призывая ее ее к спокойствию.
Ульяна Львовна замерла на месте. Лишь Адель, так же как Диман, прислушивалась к тому, что говорит Вилли.
«Ого! Сестренка понимает немецкую речь!»
Продолжая говорить, Вилли обошел стол, приблизился к комоду, показал пальцем на одну из фотографий, висевших на стене, и отчетливо произнес:
— Zwerg!
Виктория знала, что этот групповой снимок сделан до войны. На нем ее прадед Петр Афанасьевич, прабабушка Мария Романовна, их дочь Наташа, племянница Надя, два мальчика, имена которых она успешно забыла, после того, как их назвала Натали и...
«... И еще какой-то парень. Не его ли старик Вилли называет странным именем «Цверг»? А может прадеда или кого-то из мальчиков?»
Стараясь не спугнуть разговорившегося Вилли, она тихонько встала с места, на цыпочках приблизилась к стене, чтобы рассмотреть снимок. Следом за ней подошла ближе и Ульяна Львовна и, взглянув на снимок, прошептала:
— Это же он!
Виктория и сама заметила сходство парня на снимке с фотороботом. «Зря ты, бандюк, свое лицо показал! Нашелся твой родственничек!»
Вилли замолчал и заплакал. Ульяна Львовна, вспомнив о пустом стакане, принесла ему воды.
— Ну и что здесь происходит? — нарушил тишину голос Натали, — О! Сколько у нас гостей! И Дашенька! И? — она перевела взгляд на Димана, — и красивый молодой человек?
— Как ты нас напугала, мама! — помогая матери снять пальто, Ульяна Львовна спросила будет ли она обедать.
— Немного позже. Сначала я хочу, чтобы вы меня познакомили с нашим гостем.
— Это Дмитрий — друг Даши. Дмитрий и Даша решили помочь нам.
— Прекрасно! Но почему плачет Вилли?
— Да он уже не плачет! Alles in Ordnung, Vilia?
— Alles ist gut, — вытерев рукавом рубашки остатки слез, ответил Вилли, и, показав пальцем на фоторобот, снова заговорил на немецком языке, повторив несколько раз «Zwerg».
Натали догадалась предложить ему карамельку. После того, как Виили успокоился и наступила тишина, Натали задала вполне уместный вопрос.
— И что здесь происходит?
Объяснять пришлось Виктории.
— Да-а, очень похож, — покачала головой Натали, рассмотрев снятую со стену фотографию, — но я не помню, кто этот человек. Как назвал его Вилли?