Глава 46 Белые стрелы
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
БЕЛЫЕ СТРЕЛЫ
В нише каменной стены заколебалось пламя свечи, оставленной лже-Михаилом. «Свеча догорает! — стараясь не создать своим движением поток воздуха, Виктория осторожно приблизилась к единственному источнику света, понимая, что ее дальнейшая судьба напрямую зависит от того успеет она прочитать послание или нет. — Не удивлюсь, если здесь те самые цифры, — поднося записку поближе к огню, предположила она, но вместо цифр прочла четыре слова, написанные без знаков препинания: «Люк. Старый ход. Уходи». — Уходить? Дельный совет! Я и сама помню про этот люк! — покрутив записку пальцами, поднесла к огню, собираясь сжечь, но решила получше рассмотреть обратную строну бумажного прямоугольника. — Это же автобусный билет... Причем, не за этот год, а... Елки зеленые! За восемьдесят восьмой? Четвертый месяц? И даже число есть! Думай, Викочка, думай! — пройдясь по тесной камере, она села на койку, пытаясь успокоить волнение, возникшее от предвкушения разгадки тайны, — Точно! Весной восемьдесят восьмого года, по словам бабки Олеси, пропал дядька Апанас! И откуда и куда билет?» Хоть и потускнела типографская краска, но название пункта отправления и пункта назначения читалось. — Итак, ездил дядька Апанас в областной центр. Ну и что из этого? Ну, ездил, ну вернулся в Дуборощинск. Стоп! Вернулся-то он, вернулся, но потом же — пропал! Вот откуда у Павла Несторовича этот билет? Послание специально на билете написано или не нашлось клочка другой бумаги под рукой? — ломая голову над очередной загадкой, Виктория продолжала рассматривать билет, и... — Елки зеленые, как же сразу этого не заметила!»
На номере автобусного билета значились те самые цифры — «0, 1, 7, 2», которые Виктория и Диман поначалу приняли за инвентарный номер.
Пламя свечи погасло. Держась рукой за стену, она вернулась к койке. Сон, одолевавший ее после пирожков и горячего чая, пропал. Мозг принялся обрабатывать поступившую информацию и предлагать варианты действий вообще. Вот только, находясь в заточении, невозможно было что-то предпринять. Виктория решила проверить, не получится ли покинуть мрачные стены бывшей тюрьмы не через люк, а другим путем. Лунный свет, падающий через окно, разбавлял ночную темноту камеры, и она, благополучно миновав буржуйку, дошла до двери. Дверь оказалась не заперта. Оставалось выяснить, что с остальными. Прогулявшись по коридору, поняла, что уйти не получится — на остальных дверях висели замки.
«Вот тебе, Викочка, и ситуация! Хотя, какая ты Викочка? Ты теперь Красава! Эпитет, конечно, неплохой. Даже можно сказать, хороший, но... Но, странно то, что называют меня так уже два человека. Вот интересно, кто первый начал? Кто бы не был первым, это может означать только одно: мужчины общались между собой раньше, чем я здесь оказалась. Когда, где, с какой целью? Ничего на ум не приходит кроме того, что придется прислушаться к совету Павла Несторовича и уходить. Жаль, конечно, веревки и фонаря нет. Стоп-стоп-стоп, Викочка, не паникуй. Он написал, что ход свободен. Значит, они с Арсением расчистили его».
Мысли Виктории изменили направление и потекли в сторону младшего Вавилова.
«Жаль, я не смогла объяснить Павлу Несторовичу, как оказалась здесь. Надеюсь, он догадался, что мы с Арсением общались, и догадался. Что здесь я не по своей инициативе. А вот если я в люк полезу, это уже моя инициатива будет?» Решение, воспользоваться подземным ходом, окончательно созрело. Продолжая мысленную болтовню, она опустилась на колени и отвернула край коврика. Крышка люка открылась легко, без скрипа. «Даже петли смазали. Молодцы, хорошо подготовились». Ступив вниз, Виктория машинально протянула правую руку в сторону, собираясь опереться о стену, но рука неожиданно «ушла» в небольшое углубление. Углубление—ниша, было сделано прямо в земляной стене. Испугаться она не успела — нащупала пальцами моток веревки и фонарик. Проверив фонарик, обрадовалась мощности луча. И еще порадовалась увидев упакованные в полиэтиленовый пакет несколько свеч и зажигалок. Перед тем, как окончательно опуститься в подземный ход, посветила вниз и, поставив ногу на доску, мысленно похвалила отца и сына Вавиловых за предусмотрительность.
«По сдвинутому с места коврику, легко будет понять, куда я делась. Вряд ли старик решится преследовать меня. Конечно, в свои года выглядит он неплохо, но организм еще не окреп после ранения. Хотя, что я знаю об этом старике? Может, он йогой занимается или аутотренингом».
Придержав вытянутыми вверх руками крышку, Виктория медленно опустила ее и, радуясь маленькой победе, немного постояла, прислушиваясь. Кроме биения собственного сердца, она не услышала ни звука. Тишина, царившая в подземном коридоре, была пугающей, но яркий свет фонаря, вселял надежду, что все обойдется: никто не встретится на пути, никто не нападет сзади.