Ульяна Львовна спокойно отреагировала на просьбу Виктории положить ее телефон в свою сумку. Немного занервничала, узнав, что в универсам придется идти одной.
— Автовокзал недалеко, конечно, но я все равно поеду на такси.
В душе Виктория была благодарна Ульяне Львовне, что та не стала спрашивать, почему, имея машину, нужно брать такси. Пообещав не задерживаться, быстрым шагом направилась к дороге, где рассчитывала поймать такси до автовокзала.
— Товарищ Светлана! Товарищ Светлана!
Остановившись, она оглянулась на знакомый голос.
— Товарищ Егор?! — она подождала торопившегося к ней парня и сначала подумала, что тот прогуливается в свободное время. Но, обведя взглядом машины и увидев знакомую шестерку, воскликнула: — Ваша помощь будет неоценимой для... Всех. Бабушка ваша работает сегодня? — получив утвердительный кивок, быстро продолжила: — Срочно к ней, а потом — обратно. За наличные.
«Елки зеленые, я же Ульяне деньги на продукты не дала! Ну, не спросила, значит есть. После рассчитаюсь».
Римма Андреевна была в своей подсобке. Но не одна. В женщине, сидевшей за столом с чашкой чая в руке, Виктория узнала жену Пантелеевича.
— Деточка, хорошо, что зашла! Мы тут чаи гоняем. А что? В зале чисто, да и пассажиров нынче нет. Вот ближе к Новому году желающих будет по самое некуда. Садись с нами. Щас стульчик соображу. — найдя в куче хлама стул, похлопала ладонью по сиденью, — Ножка качается, ну, это ничего, усидишь. Пыльный, зараза! Щас я его газеткой застелю. Ой, что это я? Познакомься, это Лена — моя подруга закадычная.
— Да мы, вроде, знакомы. Здравствуйте, тетя Лена! Пришли попрощаться перед отъездом?
— Ты, что, подруженция, уезжаешь, что ли? — возмущенно уперев руки в боки, Римма Андреевна буквально вперила взгляд в «закадычную» подругу.
— Римм, не кипятись! Я сейчас чай допью и все объясню!
— Вот, вот, я ее тут чаем потчую, а она ни словечка! Подруга, называется!
Колченогий стул так и не дождался обещанной газетки: пожилая женщина стала громко напоминать о своих добрых делах и возмущаться несправедливым с ней обращением. Чаепитие перестало носить дружественный характер.
Легким покашливанием Виктория напомнила о своем присутствии.
— Римма Андреевна, я вообще-то за курткой пришла и за...
— Как же, помню, щас принесу.— направилась та к выходу, не дослушав, и. оглянувшись, добавила: — Я еще совесть не потеряла, как некоторые.
Подождав, пока подруга скроется за перегородкой, Елена тихо заметила:
— Вот, что злиться? Можно подумать, от меня все зависит. Да и не уезжаем мы никуда, передумали. Что скажешь?
— Ничего она тебе не скажет! — появляясь из-за перегородки, протягивая пакет Виктории, ответила Римма Андреевна, — Держи! Здесь и куртка твоя, и ботинки, и то, — она заговорщиски понизила голос, — о чем мы договаривались. И обращайся, если что надобно. Номерок Егоркин есть?
— Смотрите, люди добрые, она все о своем непутевом внуке печется!
Сарказм, вложенный в эти слова, и смысл сказанного, должны были вызвать вполне предсказуемую ответную реакцию. Пока возмущенная Римма Андреевна, набрав в грудь воздуха, подыскивала подходящие для оскорбления «доброй» подруги слова, Виктория поспешила покинуть помещение.
Бежевая шестерка ждала в условленном месте. Егор предложил убрать пакет в багажник, но она отказалась. Отказалась также ставить пакет на заднее сиденье.
— Как говорится: «Своя ноша не тянет». Правильно?
— Правильно. Баб Римма тоже так говорит. — перед выездом на главную дорогу Егор притормозил и стал ждать, пока проедут машины, — Бабуля хоть и старая, но много чего правильно говорит. Только я не люблю, когда воспитывать начинает.
Всю обратную дорогу Виктория слушала его рассуждения. Дорога не была перегружена транспортом, и к универсаму они подъехали во время. То есть, в тот момент когда из дверей показалась Ульяна Львовна с продуктовым пакетом. Расплатившись с Егором, Виктория поспешила ей навстречу.
— Управилась? — поинтересовалась Ульяна Львовна, — теперь домой?
— Домой. — подтвердила Виктория, — Но сначала — телефон.
Собираясь спрятать телефон в карман куртки, подумала, что можно было бы и переодеться в подсобке. «Может, я так и сделала бы, если не «подруженция» Риммы Андреевны. Интересно все-таки, почему они с Пантелеевичем передумали уезжать? В чем причина? Что не от нее все зависит? Как будто намекнула. Или мне показалось?»