— Я вернусь, переберу.
Уточнять, откуда вернется мать, Борис не стал. Виктория вообще не была любительницей задавать лишние вопросы. Ее сейчас больше интересовали газеты из тайника Надежды Минаевой. Предположив, что в ближайшие полчаса Александру можно не ждать, она предложила занести чемодан в дом.
— Не будем же мы сидеть в вашем сарае в темноте и холоде.
Разуваясь у порога, Виктория с сожалением подумала, что можно было бы попросить у Александры какие-нибудь джинсы или спортивные штаны, переодеться. «Сапоги – ладно, отмою, высушу, а вот штаны... Теперь придется в грязных щеголять. Хотя, дома мои джинсы за это время должны были высохнуть. Хотя, какая теперь разница? К Арсению сегодня ехать не нужно. Значит, нужно ехать домой».
— Борь, может, не будем у вас газеты смотреть? Поедем сразу в Дуборощинск. Там и фотки посмотрим. Если мои узнают кого, так сразу и скажут. Найди пару пакетов, чтобы чемодан не таскать, а то прикольно с таким багажом в наше время перемещаться . А мамке напиши сообщение, что мы завтра приедем.
— А че не позвонить? Ну-да, лучше напишу. Напишу, что сварку в магазе купим и приедем крышу чинить. Картошку будем брать?
— Картошку еще ту не съели, а вот огурцов или помидор соленых – можно. И если есть, капустки квашеной немного возьми.
Пятнаш сопровождал машину, пока они не проехали Вавиловку. Потом Борис, наблюдавший за ним в зеркало, сообщил, что тот побежал обратно.
— Борь, помнишь, когда ты веревку развязывал, сказал, ругал Пятнаша, что гадов не покусал? Так вот, я думаю, что он их знал, поэтому не покусал. И мамка твоя заметила, что он не голодный. Это что означает?
— Вон ты о чего вспомнила, а я подумал ругаться станешь за слова про ..., ну про...
— Проехали слова. Так вот что я думаю: Пятнаш этих людей знал. Увязался за ними до самого дома. Они его покормила, например, сосисками. Заметил, там целлофановая оболочка от них валялась? Потом связали, а морду скотчем замотали. Наверное, чтобы не бежал за ними и вслед не лаял. А вернее, чтобы никогда уже ни за кем не бегал. Так что, если бы крыша не прохудилась, а твоя мамка нас не поторопила бы, то Пятнаш уже...
— Вот гады, я им отомщу.
— Осталось узнать, кто эти гады. Думаю, Пятнаш теперь нам поможет с «опознанием».
«Что ж, в Вавиловку съездили не зря. — объезжая очередную лужу, Виктория подумала, что если они снова застрянут, то вряд ли сосед-тракторист явится так быстро, как утром»
— Борь, я вот подумала, что пора тебе специальность какую-нибудь приобрести. Не все ж пенсию получать.
— Так я уже и не получаю. Там надо было в поликлинику ехать, а я не поехал. Мне уже не дают ничего, — Борис признался, что у него есть немного денег на сберегательной книжке, — и бабушка мне оставила гаманок.
— Что, прости, она оставила?
— Гаманок, ну кошелек. Что тут непонятного.
— К сожалению, любые кошельки имеют свойство уменьшаться в объеме. А по-простому – деньги закончатся, что будешь делать? Ладно, потом обсудим. Я вот о чем подумала: не будем мы сейчас газеты в дом переносить. Возьмем только альбомы и пакет с фотографиями. — Подъехав почти вплотную к воротам, Виктория остановила машину. — Смотри, нас встречают. Сейчас получим ни за что.
Оказывается, «получать» было за что: телефон Виктории разрядился, а ей, как оказалось, несколько раз звонил Степанов, звонила Натали, звонил Олег.
— Ты опять привезла фотографии?
— Да, бабулечка, привезла. И опять в таком же пакете. Сейчас будем смотреть.
— Сейчас будем ужинать, — постучала Ульяна Львовна по циферблату своих наручных часов, — но сначала кое-кому следует переодеться и...
— И вымыть руки с мылом. Борь, иди ты первый в ванную, — раскладывая на журнальном столике фотографии, Виктория заметила, что на обороте каждой карандашом был написан не только год, имена, но даже прозвища тех, чьи лица можно было рассмотреть на пожелтевших от времени снимках.
Натали, надев очки, первая взялась рассматривать фотографии и сразу увидела свою двоюродную сестру Надежду.
— Ковальчик Надежда?
— Да, это девичья фамилия, а по мужу Минаева. Боже мой, рядом с ней мальчик Апанасенко Михаил! Они, оказывается, учились в одном классе!
— Давай посмотрим, что о нем написано на обороте.
Пояснения, которые Надежда сочла нужным дать о каждом ученике или ученице, оказались полезными. О мальчике Мише было написано следующее: «Михаил Апанасович Апанасенко, год рождения 1925. Отец – дядька Апанас, купец, приехал в Дуборощинск в 1935 году». Виктория обратила внимание, что написанное было обведено карандашом дважды. На другой фотографии также обведены были пояснения к Олесе Цаплиной и печатными буквами написано прозвище – «Цапля».