— Юнион-сквер-парк?
— Какой догадливый! Впечатляет. Юго-западная оконечность парка. Ступай, не теряй времени. По дороге ко всему присматривайся. Будь внимателен. Не так важен конечный пункт, как дорога до него.
— Где тебя вчера носило?
— Вперед-вперед, герой любовник. Сегодня новый день. И еще — сконцентрируйся на цифре «два».
— Ты имеешь в виду второй туннель?
— Какой туннель? Нет, я имею в виду дом номер два по Пятой авеню. А что за туннель?
— Не важно. Я пошел.
Он отправился на север. Миновал старые городские конюшни… Затем засмотрелся на фасад самого первого дома по Пятой авеню — олицетворявший собой торжество стиля ар деко. Особенно сильное впечатление произвели на него обитые бронзовыми листами двери, живо напомнившие ему центральный подъезд «Уолдорф-Астории».
Наконец появился и второй дом, на который Терри посоветовала ему обратить особое внимание. Он как раз выглядел серо и уныло: обычный многоквартирник, хотя и с красивым, внушительным крыльцом. Роберт заглянул через стеклянные витрины в вестибюль и увидел в нем странное сооружение — выше роста человека полупрозрачная стела, отливавшая желто-зеленым цветом и забранная у основания в серый мрамор. Внутри ее явно была вода.
Пройдя еще пару шагов вдоль витрины, он наткнулся на вделанную в нее мемориальную табличку, которая гласила:
В СТАРЫЕ ВРЕМЕНА ПОД ЭТИМ МЕСТОМ ПРОТЕКАЛ РУЧЕЙ. ИНДЕЙЦЫ ПРОЗВАЛИ ЕГО МАНЕТТОЙ — ВОДОЙ ДЬЯВОЛА. ГОЛЛАНДСКИЕ ПОСЕЛЕНЦЫ ДАЛИ ЕМУ НАЗВАНИЕ ДЕДОВСКОГО ИСТОЧНИКА. АНГЛИЧАНЕ ВЕРНУЛИ РУЧЬЮ ПРЕЖНЕЕ НАЗВАНИЕ, И ПОСЛЕДНИЕ ДВА ВЕКА ОН НАЗЫВАЕТСЯ ТАК ЖЕ, КАК ЕГО НАЗЫВАЛИ ИНДЕЙЦЫ.
Вода Дьявола…
Стрелка на экранчике телефона заставила его уйти с Пятой авеню на восток — в сторону Юниверсити-плейс. Там он вновь свернул на север. Подходя к Девятой улице, он вновь увидел закрывавшие полнеба сверкающие параболы Крайслер-билдинг.
Роберт продолжал свой путь, время от времени сверяясь со стрелкой. Спустя какое-то время он вышел на Четырнадцатую улицу, примыкавшую к Юнион-сквер-парку. На сей раз в небе доминировали три шпиля Зекендорф-тауэр. Приблизившись к ним и чуть отклонившись влево, он увидел, как из тени второго и третьего показался четвертый шпиль. Роберту показалось это глубоко символичным. Три испытания пройдены, впереди маячило четвертое…
Издалека до него донесся разноголосый шум и визгливые крики дудок. Солнце жарило все сильнее. Рубашка на нем взмокла, хоть отжимай.
Сверившись с телефоном, он понял, что близок к месту назначения.
— Добро пожаловать на Поворот лихачей, — услышал он в наушниках голос Терри.
— Ну и название…
— Во всяком случае, очень точное. В старые времена здесь регулярно разбивались кебы и омнибусы, заворачивавшие с Бродвея. Страшно даже представить, сколько человеческих костей было переломано на этом крошечном пятачке.
— Не надо каркать. Где ты?
— Зайди в парк, иди прямо и внимательно смотри себе под ноги. Ты увидишь некое изображение — большой-пребольшой рисунок в форме конской подковы. Точнее, это мозаика, выложенная из плиток с разными сюжетами. Иди, и ты найдешь меня. Демонстрантов слышишь?
Манифестация протеста двигалась как раз в районе Медисон-сквер-гардена, где как раз и проходил съезд республиканцев. А потом люди должны были организованно выйти к Юнион-сквер-парку, и здесь шествие по идее должно было закончиться. Судя по шуму, который доносился до слуха Роберта, в нем принимали участие многие тысячи человек.
Он пересек Четырнадцатую улицу, вошел на территорию парка и сразу же обнаружил на асфальте огромную подкову. Роберт решил разглядывать мозаику начиная с ее западной оконечности. Время от времени он поднимал голову, рассчитывая увидеть поблизости Терри, а потом вновь принимался рассматривать гравюры, выбитые на подкове и запечатлевшие различные сценки из истории Юнион-сквер-парка. О, это было известное в городе место! Здесь профсоюзы проводили свои самые первые митинги, здесь традиционно собирались активисты всевозможных партий и политических течений, здесь выступали отдельные ораторы — совсем как в лондонском Гайд-парке. После событий 11 сентября в центре подковы соорудили импровизированный алтарь с сотнями свечей, к которому до сих пор ежедневно несли свежие цветы. Возле алтаря прямо на мостовой мастера граффити выводили своими пульверизаторами вдохновенные лозунги: «Нет — ненависти! Да — любви! Только мир одолеет войну!» — и прочие в том же духе. Роберт поневоле криво усмехался. Одной любви недостаточно. Очень часто за мир приходится сражаться, вгрызаться в глотки врагов зубами.