Преследовательница показалась спустя примерно минуту, после того как закончилось зарывание в песок. Татуинская ночь, пустыня, привычка преследовательницы доверять Силе — все это играло на моей стороне, поэтому получилось остаться незамеченным до самого последнего момента. Дождавшись, пока инквизитор полностью отвернулась, получилось вложить все свои силы и всю Силу в прыжок, атакуя сзади и целясь ножом в шею. Почти получилось. В последний момент преследовательница ставшая целью атаки развернулась в половину оборону и нож из дрянной стали ударился в подставившийся наплечник ломаясь. А через половину мгновения мы оба оказались на песке — несмотря на тяжелый доспех девушки и разницу в возрасте, насыщенное Силой мальчишечье тело успешно исполнило роль снаряда, сбив противницу на песок и заставляя выронить световой меч. На этом везение закончилось, потому что Инквизитор тут же вцепилась в горло, словно пытаясь вырвать кадык, а мне не оставалось ничего, кроме как попытаться руками вцепиться в лицо противницы. Решение пришло на инстинктах, без размышлений и терзаний. Выпустив из себя всю свою Живую Силу я обрушился на разум пытающейся задушить меня девушки перед тем как потерять сознание.
Инквизитор
Мужчина в сером плаще ворвался в комнату, где начинающий седеть бородатый мужчина навис над телом десятилетнего мальчика. Рядом лежали без сознания ещё трое — пара местных фермеров, явно являющаяся хозяевами жилища, и молодая темнокожая девушка в броне имперского инквизитора.
— Оби-Ван, ты успел? — разгоряченно спросил он, — мальчик жив?
— Не успел, — покачал головой бывший джедай, — мальчик убежал в пустыню, Рива бросилась за ним. Не знаю, что там произошло, но я нашёл обоих в глубокой отключке с глубоким истощением.
— Он будет жить? — обеспокоенно спросил второй собеседник.
— Физически, да, — Кеноби наконец оторвал руку от головы юного Скайуокера, — ментально… Я уже подкорректировал воспоминания Ларсам, но мальчик словно закрыт, у меня ничего не получается. Рива тоже в глубокой отключке — я могу вторгнуться в её мысли, но там сейчас такой хаос, что я думаю она могла лишиться ума совсем.
— Дай угадаю, мальчик оказался с предрасположенностью к копанию в мозгах? Он точно сын Энакина, а не твой, Оби-Ван? — спросил второй джедай.
— Силен он, как и его отец, Ферус, — проигнорировал бывший мастер-джедай подкол, — нужно чтобы судьбу отца не повторил он.
— Может пора начать его учить? — спросил бывший падаван.
— Я сам решу, когда пора настанет его учить, — отрезал Кеноби, — возвращайся на Альдераан, Ферус. Но сначала забери её, — он указал на тело в броне инквизитора, — не чувствую в ней Тьмы, у неё глубокий кризис. Если переживёт она случившееся, не падая окончательно — отпусти. Если нет, то реши вопрос.
Глава 4
С момента нападения на ферму Ларсов прошло два года. Я так и не узнал, как оказался в доме, куда пропала инквизитор и почему так спокойно отреагировали на нападение и быстро о нём забыли Ларсы. Ответ, конечно, был и скорее всего сидел сейчас где-то в пещерах Татуина, медитируя на джедайский меч. И почему-то мне общаться с ним пока совершенно не хочется. Тем более, что Квай-Гон пока не думал оставлять мою учёбу, а после того контакта с инквизитором очень многое, включая техники ментальные, шло гораздо легче, как будто вспоминаясь. Квай-Гон отмечал прогресс, но как-то цельно произошедшее не прокомментировал, сказав, что Сила сильна во мне. Надеюсь, он потом устроил выволочку своему бывшему падавану, за недостаточную охрану особенно ценных для Силы и будущего Галактики Скайуокеров. Оставалось только заниматься тем же, чем и раньше.
Вуз Казм привлёк моё внимание сразу же, как появился на Татуине. В этом человеке всё выдавало чужака, причём чужака интересного, не вписывающегося в местное общество более чем полностью.
Во-первых, из всех возможных вариантов трудоустройства он пошёл работать в Сельскохозяйственную академию, на освободившуюся должность преподавателя единой гуманитарной дисциплины, в которую слепили историю, планетоописание, то, что называлось в школах моего прошлого мира обществознанием, и культурологию, что в местных условиях считалось абсолютно непрестижной работой. Дело даже не в том, что за это не очень платили — нормально, но отсутствовало то, что называется социальным статусом.